Роман «Мастер и Маргарита» долго воспринимался читателями как произведение, состоящее из двух неравноценных частей, и даже многие критики и литературоведы не сразу оценили и увидели глубокую взаимосвязь «московских» и «ершалаимских» глав. Булгаков внимательно изучил традиции европейской литературы, использовавшей библейские ассоциации и образы, особенно изображение дьявола. Но Ершалаим Булгакова древнее и точнее, чем все предпринимавшиеся до тех пор попытки пересказать новозаветную историю. Писатель изучал древнееврейские источники — Каббалу, Ветхий Завет, Талмуд, о чем свидетельствуют черновики романа и записи Булгакова. Он обращался к исторической и археологической литературе. Поэтому так живо и ярко изображен древний город, люди, живущие в нем, атмосфера шумного, многоязычного праздника, проходящего в городе, которым правит человек, представляющий власть, чуждую по языку, культуре, религии, мировоззрению и традициям коренному населению.
Историю, знакомую всем по Евангелию, Булгаков сумел увидеть совершенно по-новому. И новизна не в том, что он отступает в чем-то от канонического сюжета. В его книге Иешуа, Понтий Пилат, Левий Матвей, Воланд — живые. Это не только символы, не только оболочка религиозных догм, облеченных в форму доступной притчи. Это характеры, личности, судьбы. Не зря Иешуа поражает Пилата не чудесами, а странной философией. Символично, хотя и похоже на чудо, исцеление прокуратора от головной боли. Пилат спрашивает Га-Ноцри: «Признайся, ты великий врач». Но выздоровление не связано с какими-то сверхъестественными способностями подсудимого, это не чудо. И в то же время оно символично, хотя современная психология и медицина объясняют такие случаи без привлечения магии. Дело в том, что мигрени прокуратора — плата за душевный разлад, за ненависть к чужому городу, которым он должен управлять, да так, чтобы был доволен Рим и чтобы не нарушить равновесие между оккупационными властями, интересами Рима и местной властью, которая может помочь, но может и спровоцировать жителей на проявление недовольства. И Понтий Пилат, измученный необходимостью соблюдать, как мы бы сейчас сказали, баланс сил, «уходит» в боль, которая дает ему законную передышку, возможность не думать. А странный подсудимый, которого современные психологи назвали бы ярко выраженной харизматической личностью, приносит прокуратору то, чего он многие годы не знал: мир, душевный покой, согласие с самим собой.
Иешуа, созданный Булгаковым, в ершалаимских главах лишен всяких атрибутов божественности. Это нищий бродячий проповедник. Сразу же намечено противоречие между евангельскими историями и «подлинной» историей. Он не приехал в город на ослике, его не встречала восторженная толпа почитателей. Иешуа — это сын Божий, прошедший испытание в пустыне и отвергший искушения Сатаны. Он не будет творить чудеса, чтобы убедить народ в правильности той философии, которую он проповедует, не возьмет земную власть, потому что к истине не приходят из-под палки, по приказу и за компанию. Постижение истины — дело личное, и все, что делает Иешуа, — это говорит с людьми, обращаясь к тому, что считает важнейшим началом в каждом человеке. Его единственный принцип, его кредо — нет злых людей, есть люди несчастливые. Он хочет обратиться к доброму началу в каждом человеке. Но реализм ситуации в том, что кроме ученика, который в романе только один, да и тот все «записывает неправильно», Иешу никто не слышит, а те, что услышали, поняли его речь как призы к свержению власти римлян. И «сдали» безобидного и беззаЩ ного проповедника властям.
Встреча Понтия Пилата и Иешуа — центральный, напряженнейший момент библейских глав. Это встреча человека с совестью, главное испытание, которое предлагает ему жизнь. Прокуратор — человек умный, он прекрасно понимает, что Иешуа невиновен ни по одному пункту, но открыто вступиться за него — значит пожертвовать положением, властью, пойти на конфликт с Римом. Он находит красивое решение: признать философа сумасшедшим, сослать, чтобы не смущал народ речами (и случайно место ссылки как раз там, где находится прокураторская дача). Он хочет оставить философа для себя, для приватных бесед, в которых мог бы себя чувствовать умным, благородным, просвещенным человеком. Но в жизни не бывает половинчатых ситуаций. Последнее обвинение столь страшно (оскорбление кесаря), что Понтий Пилат понимает: нужно или идти до конца, рискуя всем, в том числе и собственной жизнью, или отдать Иешуа на казнь, спасая себя. Понтий Пилат — воин, «свирепое чудовище» — оказывается трусом. Он пытается суетливо подсказать подсудимому: соври, откажись от своих слов. Но ответ Иешуа символичен, это тоже подсказка прокуратору: «Правду говорить легко и приятно». И прокуратор отступает. Он «умывает руки», показывает, что нет на нем вины, нет крови. Последняя попытка спасти обреченного на казнь — обращение к ершалаимской еврейской власти. Понтий Пилат предлагает отпустить Иешуа по традиции, когда в честь великого праздника даровали жизнь осужденному на казнь по выбору населения. Но прокуратор получает жестокий отпор: сомнительные философы, способные добрым словом привести народ к неповиновению власти, не нужны и в своем отечестве. Иешуа предан всеми.
Последняя попытка Понтия Пилата оправдаться перед самим собой — заказное убийство Иуды. Но и здесь правитель действует чужими руками. Он, конечно, рискует, но что значит этот риск по сравнению с теми муками, которые уготованы ему в вечности. Наказание для Понтия Пилата — пустая, бессмысленная вечность, ожидание, надежда на чудо. Вопрос, который он в своих видениях задает Иешуа, один и тот же: ведь казни не
Заканчивается библейская история прощением. Прокуратор свободен, Иешуа ждет его. И, как замечает Воланд, может быть, они До чего-нибудь договорятся. А что же другой персонаж, попавший в эту историю благодаря своему странному, не понятому никем Роману? Мастер тоже свободен. Наградой ему стал покой и погасая память, в которой не осталось никаких следов от мучений, пережитых им. С ним навсегда будет та, которая любила и страда ла, потому что «тот, кто любит, должен разделять участь того, кого любит». Но почему же мастера не взяли «туда, в свет»? Левий Матвей, посланник, отвечает так: «Мастер не заслужил света, он заслужил покой. Мастер сдался, он сломан, и даже чудо уже не может ничего исправить».
Библейские главы романа «Мастер и Маргарита» часто называют «романом в романе». Но это не так. Это не вставка, а гениальное изображение связи времен и сюжетов. Всегда будут повторяться истории о предательстве и верности, о непонятых учителях и преданных, но бездарных учениках. Не зря, когда Левий Матвей называет себя учеником Иешуа, Воланд отвечает: «Нет, ты раб. Ты только рабски повторяешь, причем не будучи в состоянии понять суть учения, а только следуя его букве». Но бывает ли в жизни все так справедливо, всегда ли наказание следует за преступлением? Наверное, всегда, и это понимаем мы после прочтения романа. Наказание определяет себе сам человек, когда совершает или не совершает поступки.
О, боги мои! Я спрашиваю его
о чем-то не нужном на суде...
Мой ум не служит мне больше...
М. Булгаков.
«Мастер и Маргарита»
Евангелические образы и мотивы возникают на протяжении всего романа Булгакова «Мастер и Маргарита». Сын профессора Киевской духовной академии, Михаил Булгаков хорошо знал историю христианства. Как всякий художник, ставящий перед собой задачи, решение которых помогло бы совершенствованию человека, писатель в своем творчестве обращался к главным символам христианской веры.
Иисус Христос появляется уже на первых страницах романа — «Дело в том, что редактор заказал поэту для очередной книжки журнала большую антирелигиозную поэму». В задачу поэта входило опорочить Христа. Но Иисус вопреки установке в поэме получился «как живой». Этим фрагментом писатель как бы утверждает, что Христос существовал как личность. Берлиоз в своем стремлении отвергнуть эту истину переступает грань, за которой, по христианской вере, его должна постигнуть кара.
Отвергая Бога, человек продает душу дьяволу, что и произошло с Берлиозом. Более глубоко он развивает эту мысль в диалогах Иешуа и Понтия Пилата. Иешуа (Христос), видя заблуждения и мучения прокуратора Иудеи, иронизирует над тщетными попытками чиновника постичь истину бытия: «Истина прежде всего в том, что у тебя болит голова, и болит так сильно, что ты малодушно помышляешь о смерти. Ты не только не в силах говорить со мной, но тебе трудно даже глядеть на меня. И сейчас я невольно являюсь твоим палачом, что меня огорчает». В дальнейшем разговоре между Иешуа и Пилатом писатель проводит мысль о внутреннем сопротивлении человека явному благу. Он не может поверить, что его воля может быть подчинена высшей силе, которая, например, может в мгновение снять головную боль. Интересно, что в момент затухания боли прокуратор испугался и даже пытался скрыть этот факт. Тем самым, по-моему, Булгаков создает своего Христа. Исторический Христос не прощал неверующих, во всяком случае, не испытывал к ним симпатии. Булгаковский Христос ради торжества своих идей более терпим к недостаткам людей. Видя реакцию прокуратора на чудо исцеления, он тем не менее говорит: «Мне пришли в голову кое-какие новые мысли, которые могли бы, полагаю, показаться тебе интересными, и я охотно поделился бы ими с тобой, тем более что ты производишь впечатление очень умного человека».
Итак, Христос Булгакова терпим и ценит в человеке не слепое поклонение чуду, а, как мне показалось, ум, способный понимать его. Более того, Иешуа старается замаскировать свои сверхчеловеческие способности, чтобы это не мешало человеку поверить в свои собственные духовные силы. На вопрос удивленного прокуратора: «Как ты узнал, что я хотел позвать собаку?» — Иешуа ответил: «Это очень просто, ты водил рукой по воздуху, — арестант повторил жест Пилата...» Успокоенный прокуратор принимает Иешуа за врача, но много значащий для романа разговор продолжается. Прокуратор спрашивает: «Так ты утверждаешь, что не призывал разрушить... или поджечь, или каким-либо иным способом уничтожить храм?» И слышит в ответ: «Разве я похож на слабоумного?» Этот ответ подтверждает мое предположение, что булгаковский Бог разум ставит выше эмоций. Он считает разумное существо неспособным на совершение какого бы то ни было зла. Но разум, конечно, должен всегда находиться в гармонии с душевными качествами человека. Не зря Иешуа указывает Пилату на его чрезмерное увлечение собакой.
Иешуа подталкивает прокуратора к мысли, что любовь к собаке не должна превышать любовь к человеку. Я понял это как совет Бога человеку любить только себе равного, к остальному же миру проявлять уважение, терпимость и милосердие. Я еще заметил, что булгаковский Бог никого не удерживает от греха, а является только олицетворением высокого и древнего ершалоимского мира, который противостоит низменному миру князя тьмы Воланда.
Мне кажется, что между этими мирами и пролегает, по Булгакову, путь к истине.