Романтические идеалы Тургенева и их выражение в повести «Ася»

Еще в октябре 1855 г. в некрологе «Два слова о Грановском» Тургенев дал отчасти верную, но одностороннюю оценку личности умершего ученого в свете своей гражданской романтики. «Мы нуждаемся теперь, - писал он, - в бескорыстных и неуклонных служителях науки, которые… говоря нам о добре и нравственности - о человеческом достоинстве и чести, собственною жизнью подтверждали истину своих слов…». Указывая на «возвышенную чистоту» и «душевную красоту» жизни и деятельности Грановского, Тургенев подчеркивал, что ученый был чужд «педантизма», что у него не было «личных прихотей и умствований», что он преподавал науку, «не силясь согнуть ее… в систему», что «он сеял свои семена днем, при свете солнца» и поэтому в их «плодах» не будет ничего «горького».

В период общественного подъема романтические идеалы писателя нашли выражение и в его творчестве. Подготовительным произведением в этом смысле была повесть «Ася» (1857). В ней, как и в других повестях середины 50-х годов, когда в либеральной критике процветали идеи «чистого искусства», Тургенев как бы старался обойти общественные противоречия жизни и изображал только личные, сердечные переживания своих героев. «Ася» - это повесть о случайной встрече русских юноши и девушки за границей и о тяжелой личной драме, внезапно происшедшей между ними. И тем не менее эта повесть основана на глубокой внутренней антитезе социальных характеров двух главных героев, может быть, не до конца осознанной самим автором.

В характере главного героя «Аси» автор лишь слегка наметил те же тенденции миросозерцания либеральной дворянской интеллигенции, которые он осознавал в своих предыдущих произведениях. Подобно герою «Фауста», он жаждет возвышенных наслаждений, часто совершенно беззаботных и даже бездумных. И не успев в этом, он, подобно Гамлету из Щигров или рассказчику из «Поездки в Полесье», легко впадает в пессимистические размышления о жизни, которые обрамляют рассказ.

Но основной тенденцией в его характере является теперь стремление к счастью. По сути дела, в этом стремлении было, конечно, немало дворянского прекраснодушия и даже своего рода «обломовщины». Однако Тургеневу казалось важным осознать в них другую сторону. Ему казалось, что жажда счастья - это день молодости, что в ней так много нравственной чистоты и благородства, что она все же есть лучшее проявление жизни, ее полноты, ее расцвета. Больше того: ему казалось, что в стремлении к возвышенным душевным наслаждениям его герой может, в конце концов, постигнуть какие-то высокие идеалы, как-то приобщиться к истине, добру, справедливости. В сюжете повести Н. испытывает счастье только в случайном общении с людьми, в любовании природой да в пробуждающемся чувстве к необыкновенной девушке. Но автору этого довольно, и он уделяет много места подробному и приподнятому, по сути дела, романтическому изображению душевных переживаний героя.