Совершенно ясно, что Базаров по своим политическим и философским взглядам, по своему поведению, по всему своему облику — единственный представитель «детей» в романе. Он изображен Тургеневым в динамике, в столкновениях с другими героями. Характер Базарова сложен и противоречив, его взгляды претерпевают существенные изменения под влиянием различных причин. Столкнув своего героя с серьезными жизненными испытаниями, Тургенев заставил его поступиться рядом убеждений, прийти к скептицизму и пессимизму. Проследим эту сложную эволюцию героя в каноническом тексте романа и в рукописи.
В первой половине романа Базаров из всех коллизий (с Павлом Петровичем, Николаем Петровичем, Аркадием, Ситниковым ) выходит победителем. В IV главе Базаров с чувством своего превосходства смеется над «старенькими романтиками», над показным англоманством Павла Петровича («В моей комнате английский рукомойник, а дверь не запирается. Все-таки это поощрять надо — английские рукомойники, то есть прогресс!»), и читатель чувствует, что он прав в том. В VI главе Базаров выходит победителем из спора с Павлом Петровичем о науке, поучает уму-разуму Аркадия. В VII главе он смеется над «таинственными отношениями между мужчиной и женщиной», ставит в один ряд слова: романтизм, художество, чепуха, гниль.
И IX главе он быстро находит общий язык с Фенечкой и Дуняшей; критикует хозяйство Николая Петровича («Скот плохой, и лошади разбитые. Строения тоже подгуляли…»), иронизирует по поводу того, что «в сорок четыре года человек, в …м уезде — играет «а виолончели!». В X главе развивается одна из самых значительных коллизий романа, которую автор называет «схваткой» между Павлом Петровичем и Базаровым. В этой главе Базаров формулирует свой нигилистический тезис: «В теперешнее время полезнее всего отрицание—мы отрицаем», и на вопрос Павла Петровича: «Все?»—отвечает категорически: «Все». Базаров уверен в своей правоте, в своей силе. Он отрицает и принципы либералов, и английский аристократизм, и логику истории, и авторитеты, и парламентаризм, и искусство, и общину с круговой порукой, одним словом, все то, во что верили либералы — «отцы».
Было бы неверным утверждать, что Базаров рубит сплеча, не признает ничего. Наоборот, вопросы, которых он касается здесь, подвергаются его глубокому критическому пересмотру с позиций естественника-материалиста: отрицая авторитеты ради авторитетов, он считается с мнением людей, которые говорят дело («Тамошние ученые дельный народ», — говорит Базаров в VI главе о немцах); отрицая обожествление природы «отцами», Базаров склонен рассматривать ее как мастерскую, а человека как работника в ней. Таким образом, у читателя создается определен
Правда, уже в XI главе Тургенев как бы ставит под сомнение целесообразность базаровского отрицания природы: «Николай Петрович потупил голову и провел рукой по лицу. «Но отвергать поэзию? — подумал он опять, — не сочувствовать художеству, природе?..» И он посмотрел кругом, как бы желая понять, как можно не сочувствовать природе». Все эти размышления Николая Петровича навеяны предшествующим разговором с Базаровым. Стоило Николаю Петровичу лишь воскресить в своей памяти базаровское отрицание природы, как Тургенев тотчас же со всем мастерством, на какое только он был способен, представил читателю чудесную, поэтическую картинку природы: «Уже вечерело; солнце скрылось за небольшую осиновую рощу, лежавшую в полверсте от сада: тень от нее без конца тянулась через неподвижные поля. Мужичок ехал рысцой на белой лошадке по темной узкой дорожке вдоль самой рощи; он весь был ясно виден, весь, до заплаты на плече, даром что ехал в тени; приятно-отчетливо мелькали ноги лошадки. Солнечные лучи с своей стороны забирались в рощу и, пробиваясь сквозь чащу, обливали стволы осин таким теплым светом, что они становились похожи на стволы сосен, а листва их почти синела и иад нею поднималось бледно-голубое небо, чуть обрумяненное зарей. Ласточки летали высоко; ветер совсем замер; запоздалые пчелы лениво и сонливо жужжали в цветах сирени; мошки толклись столбом над одинокою, далеко протянутою веткою».После такого в высшей .мере художественного, эмоционального описания природы, преисполненного поэзии и жизни, невольно задумаешься над тем, прав ли Базаров в своем отрицании природы или неправ? И когда Николай Петрович подумал: «Как хорошо, боже мой! …и любимые стихи пришли было ему на уста…», симпатия читателя с ним, а не с Базаровым. Любопытно заметить, что в «Отцах и детях» вообще очень мало описаний природы. Мы привели из них одно, которое н данном случае выполняет определенную полемическую функцию; если природа так прекрасна, то какой смысл в отрицании ее Базаровым?
Эта легкая и тонкая проверка целесообразности базаровского отрицания представляется нам своеобразной поэтической разведкой писателя, определенным намеком на будущие испытания, которые предстоят герою в основной интриге романа. В XII и XIII главах Базаров снова возвышается в глазах читателя, так как в сравнении с карикатурными нигилистами Ситниковым и Кукшиной он выигрывает во всем — и в силе, и в честности, и в последовательности своих убеждений. И только в XIV главе романа (знакомство Базарова с Одинцовой) Тургенев показывает, как в герое медленна назревают перемены, сопровождаемые внутренней борьбой.