Сегодня я начинаю мой дневник, а впечатления после встречи с Николаем Петровичем обычные: это простой русский дворянин, который искренне любит и почитает своего сына. Он придерживается старых взглядов, так что не вызывает у меня большого интереса. А вот Павел Петрович – это воплощение старых взглядов и привычек. Ведь из-за таких людей мир рушится, он же не дает развиваться обществу! У него в голове просто не укладывается, что глава государства – это еще не «пуп земли», и что служить государству, отдаваясь душой и телом, – глупо. Знакомство с Одинцовой состоялось. Но след в моей душе она оставила неизгладимый. Это красивая женщина с чувством собственного достоинства. Ее осанка, боже мой! Это же нечто божественное. Эта стройность, это умение держать себя! Меня поразило ее поведение. Конечно женщины с ее внешностью или распущенные до неприличия, либо тщеславятся до невозможности. Да, я согласен, она – вдова, и это все объясняет. Она действительно сумела сохранить свою репутацию незапятнанной и не стала, как другие, кидаться на мужчин, болтать с ними о всякой ерунде и чертиков пускать глазами в надежде, что кто-то влюбится в нее и женится. А потом женщина объясняет всем, что он утешил ее, успокоил ее душу, и она не могла сидеть вечно во вдовах, и она еще и не такая старая, и не такая некрасивая.
Анна Сергеевна… да, в ней что-то есть. Создается впечатление, что она слеплена совсем из другого теста, она воспитана человеком не от мира сего. Надо будет познакомиться с ней поближе, она достойна моего внимания…
15 июня. В моей душе творится что-то неладное, я не могу справиться с собой. Как же я мог возразить это чувство. И все же, для всех я останусь таким же суровым человеком, который ничего не признает, буду так же холодным. Я вижу, что Аркадий влюблен в Одинцову. Он мне постоянно говорит об этом, но я молчу. Я молчу, хотя знаю, что стоит мне при нем заикнуться о моих чувствах, и он сразу же отступит. Я был глуп, когда думал, что никогда и никого не полюблю. Да, я знаю, что Бога не существует, но судьба есть, и ты никогда не знаешь, что она тебе уготовила. Я жестоко наказан, я должен это выдержать, иначе я не был бы Базаровым, а превращусь в обычных молодых людей, эту размазню, тающую от красивых глаз, стройных ножек и еще всякой ерунды, которую женщины так любят выставлять напоказ. Согласен, они хороши, но неразумны. А вот Анна Сергеевна сочетает в себе лучшие качества. Возможно, Аркадий и любит
20 июля. Я замкнулся в себе. Я не могу раскрыть мою душу кому-либо. Это значит унизить себя, показать себя слабым, а я так не сделаю. Наверное, единственный человек, которому я могу открыться, – это Одинцова. Но именно к ней и направлены мои чувства, мои мысли. Однако возникает страх увидеть себя в роли человека, которым пренебрегли, которого не поняли. А вдруг она не сможет отказать мне и будет со мной из жалости, тогда я снова буду унижен. Нет, признание не для меня! Я постараюсь сдержать себя, но мои чувства, как бы я их ни сдерживал, должны будут выйти наружу, а терпение мое уже кончается…
1 августа. И все же я не выдержал… Я ей признался. Конечно же, я не был так нежен и многословен, как в душе, я соблюдал свое обычное поведение. Я, однако, не увидел в ней желаемой реакции, она была холодной, как и положено достойной женщине. Боже мой, мои усилия напрасны! Мои страдания непонятны. Я погибаю! Больше невыносимо находиться рядом с ней, я должен уехать.
25 декабря. После долгих раздумий и огромных мучений я покинул мой предмет любви. Я еду к родителям. Встреча с родителями меня немного утешила, согрела, но мне уже начинают надоедать их постоянные заботы. Они иногда даже раздражают меня. Мои мысли стали реже возвращаться к Анне Сергеевне, но я ее так и не разлюбил. Я встречался с ней, мы разговаривали. Но очевидно, что она меня не любит, я для нее единомышленник, но не более. Я понял, что мне не быть с ней… Мне не повезло, мои лекарственные работы закончились плачевно, я заразился тифом. Пока болезнь не очень разбушевалась, но я знаю, что жить мне осталось недолго. Я умру с честью. Попросил отца послать мужика за Анной Сергеевной. Я в бреду. Но неужели я так и не увижу ее перед смертью? Неужели ее милые черты последний раз не промелькнут перед глазами, не может быть, чтобы ее голос последний раз не обласкал мой слух, ее слова не проникнут мне глубоко в сердце и не расставят все на свои места!Это чудо! Я увидел ее той же строгой дамой, она пришла ко мне. Однако в ее глазах я не увидел обычного холода, а только сочувствие и печаль. Но это чувство не унизило меня, оно придало мне уверенности в том, что она не была равнодушной ко мне. Она отчасти любила меня. Да, я умираю, но умираю счастливым. Моя душа чиста…