Вишневый сад — образ сложный и неоднозначный. Это не только конкретный сад, являющийся частью усадьбы Гаева и Раневской, но и образ-символ. Он символизирует не только красоту русской природы, но, главное, красоту жизни людей, взрастивших этот сад и восторгавшихся им, той жизни, которая погибает вместе с гибелью сада.
Образ вишневого сада объединяет вокруг себя всех героев пьесы. На первый взгляд, кажется, что это только родственники и старые знакомые, волей случая собравшиеся в поместье, чтобы решить свои житейские проблемы. Но это не так. Писатель соединяет персонажей разных возрастов и социальных групп, и они должны будут так или иначе решить судьбу сада, а значит, и свою судьбу.
Владельцы усадьбы – русские помещики Гаев и Раневская. И брат, и сестра — образованные, умные, чуткие люди. Они умеют ценить красоту, тонко чувствуют ее, но в силу инертности не могут ничего предпринять для ее спасения. При всей своей развитости и душевном богатстве Гаев и Раневская лишены чувства реальности, практичности и ответственности, а потому не в состоянии позаботиться ни о себе, ни о близких людях. Они не могут последовать совету Лопахина и сдать землю в аренду, несмотря на то что это принесло бы им солидный доход: «Дачи и дачники — это так пошло, простите». Пойти на эту меру им мешают особые чувства, которые связывают их с усадьбой. Они относятся к саду как к живому человеку, с которым их очень многое связывает. Вишневый сад для них — это олицетворение прошлой жизни, ушедшей молодости. Глядя в окно на сад, Раневская восклицает: «О мое детство, чистота моя! В этой детской я спала, глядела отсюда на сад, счастье просыпалось вместе со мною каждое утро, и тогда он был точно таким, ничто не изменилось». И далее: «О сад мой! После темной ненастной осени и холодной зимы опять ты молод, полон счастья, ангелы небесные не покинули тебя…» Раневская говорит не только о саде, но и о себе. Она как будто сравнивает свою жизнь с «темной ненастной осенью» и «холодной зимой». Вернувшись в родную усадьбу, она вновь почувствовала себя молодой и счастливой.
Чувств Гаева и Раневской не разделяет Лопахин. Их поведение кажется ему странным и нелогичным. Он удивляется, почему на них не действуют столь очевидные для него доводы благоразумного выхода из затруднительной ситуации. Лопахин умеет ценить красоту: его восхищает сад, «прекраснее которого нет ничего на свете». Но он — человек деятельный и практичный. Он не может просто любоваться садом и сожалеть о нем, не пытаясь что-либо предпринять для его спасения. Он искренне старается помочь Гаеву и Раневской, постоянно убеждая их: «И вишневый сад, и землю необходимо отдать в аренду под дачи, сделать это теперь же, поскорее — аукцион на носу! Поймите!» Но они не желают его слушать. Гаев способен лишь на пустые клятвы: «Честью моей, чем хочешь, клянусь, имение не будет продано! Счастьем моим клянусь!… назови меня тогда дрянным, бесчестным человеком, если я допущу до аукциона! Всем существом моим клянусь!»
Однако аукцион состоялся, и Лопахин купил имение. Для него это событие имеет особый смысл: «Я купил имение, где дед и отец были рабами, где их не пускали даже в кухню. Я сплю, это только мерещится мне, это только кажется…» Таким образом, для Лопахина покупка имения становится неким символом его успешности, наградой за многолетние труды.
Он бы хотел, чтобы его отец и дед встали из могилы и порадовались тому, как их сын и внук преуспел в жизни. Для Лопахина вишневый сад — всего лишь земля, которую можно продать, заложить или купить. В своей радости он даже не считает нужным проявить элементарное чувство такта по отношению к прежним хозяевам усадьбы. Он начинает вырубать сад, даже не дожидаясь их отъезда. В чем-то ему сродни бездушный лакей Яша, в котором начисто отсутствуют такие чувства, как доброта, любовь к матери, привязанность к месту, где родился и вырос. В этом он прямая противоположность Фирсу, у которого эти качества необычайно развиты. Фирс — самый старый человек в доме. Он много лет верой и правдой служит своим господам, искренне любит их и по-отцовски готов оберегать от всех бед. Пожалуй, Фирс — единственный персонаж пьесы, наделенный этим качеством — преданностью. Фирс — очень цельная натура, и эта цельность со всей полнотой проявляется в его отношении к саду. Сад для старого лакея — это родовое гнездо, которое он стремится оберегать так же, как и своих господ.Петя Трофимов — представитель нового поколения. Его вообще не волнует судьба вишневого сада. «Мы выше любви», — заявляет он, признаваясь тем самым в неспособности к серьезному чувству. Петя смотрит на все слишком поверхностно: не зная подлинной жизни, он пытается переустроить ее на основе надуманных идей. Внешне Петя и Аня счастливы. Они хотят идти к новой жизни, решительно порвав с прошлым. Сад для них — «вся Россия», а не только этот вишневый сад. Но разве можно, не любя родного дома, полюбить весь мир? Оба героя устремляются к новым горизонтам, но теряют корни. Взаимопонимание между Раневской и Трофимовым невозможно. Если для Пети нет прошлого и воспоминаний, то Раневская глубоко горюет: «Ведь я родилась здесь, здесь жили мои отец и мать, мой дед, я люблю этот дом, без вишневого сада я не понимаю своей жизни…»
Вишневый сад — символ красоты. Но кто же спасет красоту, если люди, которые способны ее ценить, не в силах за нее бороться, а люди энергичные и деятельные смотрят на нее только как на источник выгоды и наживы?
Вишневый сад — символ дорогого сердцу прошлого и родного очага. Но можно ли идти вперед, когда за твоей спиной раздается стук топора, разрушающего все, что прежде было свято? Вишневый сад — символ добра, а потому такие выражения, как «подрубить корни», «растоптать цветок» или «ударить по дереву топором» звучат кощунственно и бесчеловечно.
Своей последней пьесе Чехов дал подзаголовок — комедия. Но в первой постановке Московского Художественного академического театра еще при жизни автора пьеса предстала тяжелой драмой, даже трагедией. Кто же прав? Нужно иметь в виду, что драма — это литературное произведение, рассчитанное на сценическую жизнь. Только на сцене драма обретет полноценное существование, выявит весь заложенный в ней смысл, в том числе получит и жанровую определенность, поэтому последнее слово в ответе на поставленный вопрос будет принадлежать театру, режиссерам и актерам. В то же время известно, что новаторские принципы Чехова-драматурга воспринимались и усваивались театрами с трудом, не сразу.
Хотя мх
Во многом оно определяется отношением Чехова к уходящему в социальное небытие дворянству и идущему ему на смену капиталу, которое он выразил в образах соответственно Раневской и Лопахина. В обоих сословиях и их взаимодействии Чехов видел преемственность носителей отечественной культуры. Дворянское гнездо для Чехова прежде всего очаг культуры Конечно, это еще и музей крепостного права, и об этом говорится в пьесе, но Чехов видит в дворянской усадьбе все-таки в первую очередь культурное гнездо. Раневская — хозяйка и душа дома. Именно поэтому, несмотря на все ее легкомыслие и пороки, к ней тянутся люди. Вернулась хозяйка, и дом ожил, в него потянулись уже, кажется, навсегда покинувшие его прежние обитатели.
Лопахин под стать ей. Он чувствителен к поэзии в широком смысле этого слова, у него, как говорит Петя Трофимов, «тонкие, нежные пальцы, как у артиста… тонкая нежная душа». И в Раневской он чувствует такую же родственную душу. Пошлость жизни наступает на него со всех сторон, он приобретает черты ухаря-купца, начинает кичиться своим демократическим происхождением и бравировать некультурностью (а это считалось престижным в тогдашних «передовых кругах»), но и он ждет Раневскую, чтобы около нее очиститься, снова выявить в себе художественно-поэтическое начало. Такое изображение капитализма опиралось на реальные факты. Ведь многие русские купцы и капиталисты, разбогатевшие к концу века, проявили интерес и заботу о культуре. Мамонтов, Морозов, Зимин содержали театры, братья Третьяковы основали картинную галерею в Москве, купеческий сын Алексеев, взявший сценический псевдоним Станиславский, принес в Художественный театр не только творческие идеи, но и отцовское богатство, и весьма немалое.Лопахин — капиталист иного пошиба. Поэтому и не удалась его женитьба на Варе, они не пара друг другу: тонкая, поэтическая натура богатого купца и приземленная, буднично-обыденная, целиком ушедшая в прозу жизни приемная дочь Раневской. И вот наступает очередной социально-исторический перелом русской жизни. Дворяне выбрасываются из жизни, их место занимает буржуазия. Как ведут себя хозяева вишневого сада? По идее, надо спасать себя и сад. Как? Социально переродиться, тоже стать буржуа, что и предлагает Лопахин. Но для Гаева и Раневской это значит изменить себе, своим привычкам, вкусам, идеалам, жизненным ценностям. И поэтому они молчаливо отвергают предложение Лопахина и бесстрашно идут навстречу своему социальному и жизненному краху.
В этом отношении глубокий смысл несет в себе фигура второстепенного персонажа — Шарлотты Ивановны. В начале второго акта она говорит о себе: «У меня нет настоящего паспорта, я не знаю, сколько мне лет… откуда я и кто я — не знаю… Кто мои родители, может, они не венчались… не знаю. Так хочется поговорить, а с кем… Никого у меня нет… Все одна, одна, никого у меня нет и… и кто я, зачем я, неизвестно». Шарлотта олицетворяет будущее Раневской — все это скоро ждет хозяйку имения. Но и Раневская, и Шарлотта по-разному, конечно, проявляют удивительное мужество и даже поддерживают бодрость духа в других, потому что для всех персонажей пьесы с гибелью вишневого сада кончится одна жизнь, а будет ли другая — кто знает.
Бывшие хозяева и их окружение (т. е. Раневская, Варя, Гаев, Пищик, Шарлотта, Дуняша, Фирс) ведут себя смешно, а в свете надвигающегося на них социального небытия глупо, неразумно. Они делают вид, что все идет по-прежнему, ничего не изменилось и не изменится. Это обман, само- и взаимообман. Но единственно этим они могут противостоять неизбежности неотвратимого рока. Лопахин скорее искренне горюет, он не видит в Раневской и даже в третирующем его Гаеве классовых врагов, для него это дорогие, милые ему люди.
Общечеловеческий, гуманистический подход к человеку доминирует в пьесе над сословно-классовым. Особенно сильна борьба этих двух подходов в душе Лопахина, что видно из его заключительного монолога третьего акта.
А как ведет себя в это время молодежь? Плохо! У Ани в силу ее малолетства самое неопределенное и в то же время радужное представление об ожидающем ее будущем. Она в восторге от болтовни Пети Трофимова. Последнему хотя и 26 или 27 лет, но он считается молодым и, похоже, превратил свою молодость в профессию. Иначе объяснить его инфантильность и — самое удивительное — общее признание, которым он пользуется, нельзя. Раневская жестоко, но справедливо выбранила его, в ответ он упал с лестницы. Его красивым призывам верит только Аня, но ее извиняет ее молодость.
Гораздо больше того, что он говорит, Петю характеризуют его калоши, «грязные, старые».
Но нас, знающих о кровавых социальных катаклизмах, сотрясавших Россию XX века и начавшихся буквально сразу после того, как отгремели аплодисменты на премьере пьесы и умер ее создатель, слова Пети, его мечты о новой жизни, подхваченное Аней желание насадить другой сад — нас все это должно привести к более серьезным выводам о сущности образа Пети. Чехов всегда был равнодушен к политике, как революционное движение, так и борьба с ним прошли мимо него. Глупая девочка Аня верит этим речам. Другие персонажи посмеиваются, иронизируют: слишком большой недотепа этот Петя, чтобы его бояться. Да и сад вырубил не он, а купец, желающий устроить на этом месте дачи. Чехов не дожил до других дач, устроенных на просторах его и нашей многострадальной родины продолжателями дела Пети Трофимова. К счастью, «жить в эту пору прекрасную» не пришлось и большинству персонажей «Вишневого сада».
Как уже говорилось, для Чехова характерна объективная манера повествования, в прозе его голос не слышен. В драме услышать собственно авторский голос вообще невозможно. И все-таки — комедия, драма или трагедия «Вишневый сад»? Зная, как Чехов не любил определенность и, следовательно, неполноту охвата жизненного явления со всеми его сложностями, следует осторожно ответить: всего понемногу. Последнее слово и в этом вопросе все-таки скажет театр.