А. П. Чехов не был связан с социал-демократическим движением, но, как великий художник, он чувствовал и отражал в своем творчестве освежающее влияние новой революционной мысли. В мелиховский период им созданы такие шедевры, как «Палата № 6» (1892), «Учитель словесности» (1894), «Три года» (1895), «Дом с мезонином» (1896), «Моя жизнь» (1896), «Мужики» (1897), «Человек в футляре» (1898), «Крыжовник» (1898), «Ионыч» (1898), «Чайка» (1896), «Дядя Ваня» (1897) и др. Повесть «Палата № 6» поднимала в читателе горячий протест против деспотизма, царившего в самодержавной России. Изображенная в ней провинциальная больница страшна не только своим антисанитарным состоянием, но и сходством с каторжными тюрьмами, описанными в книге «Остров Сахалин». Это сходство подчеркивается упоминанием о железных решетках на окнах, соседством больницы с тюрьмою: «Недалеко стоял высокий белый дом, обнесенный каменною стеной. Это была тюрьма.
«Вот она действительность!» - подумал Андрей Ефимыч, и ему стало страшно». В этих словах выражена главная мысль повести: царская Россия - это большой Сахалин, в котором господствует тупое и жестокое насилие, воплощенное в образе больничного сторожа Никиты. Именно так и поняли это произведение современники Чехова. Известный писатель Н. С. Лесков заявил тогда: «В «Палате № 6» изображены общие наши порядки и характеры. Всюду - палата № 6. Это - Россия». Известно, какое сильное впечатление произвела «Палата № 6» на В. И. Ленина. «Когда я дочитал вчера вечером этот рассказ,- сказал он своей сестре, Анне Ильиничне, - мне стало прямо-таки жутко, я не мог оставаться в своей комнате, я встал и вышел. У меня было такое ощущение, точно и я заперт в палате № 6».
Другая, не менее важная мысль повести заключается в том, что насилие не могло бы господствовать, если бы оно не опиралось на равнодушие таких людей, как заведующий больницей доктор Андрей Ефимыч Рагин. Принимая больницу, Рагин увидел, что «это учреждение безнравственное и в высшей степени вредное для здоровья жителей. По его мнению, самое умное, что можно было сделать, это - выпустить больных на волю, а больницу закрыть». Но лень и равнодушие помешали ему принять какие-нибудь меры. «Андрей Ефимыч чрезвычайно любит ум и честность, но, чтобы устроить около себя жизнь умную и честную, у него не хватает характера и веры в свое право», -оценивает- его поведение автор. Рагин оправдывает свою бездеятельность удобной философией: «К чему мешать людям умирать, если смерть есть нормальный и законный конец каждого?» Реакционный характер этой философии становится особенно наглядным, если сравнить взгляды Рагина со словами помещика Ивана Иваныча из рассказа «Жена» (1892). На предложение помочь голодающим он отвечает: «…Все равно помирать надо, не теперь, .так после. Не беспокойтесь, красаве
Эту удобную для бездельников философию разоблачает «единственный в городе умный человек» Иван Дмйтрич Громов. Угнетенный господствовавшим полицейским режимом, он заболел манией преследования и попал в палату № 6 для душевнобольных Но во всем остальном он сохранил ясный ум и легко разбивает доводы Рагина. «Сградания презираете,- говорит он доктору, - а небось прищеми вам дверью палец, так заорете во все горло!» И действительно, когда помощник Андрея Ефимыча док гор Хобо тов. подслушав разговор Рагина с Громовым, объявил Рагина сумасшедшим и засадил в ту же палату № 6, а Никита зверски избил его, Андрей Ефимыч понял правоту Громова. Историей доктора Рагина Чехов решительно опровергает всякое оправдание пассивности, равнодушия и непротивления злу.
«Маленькая польза» Осуждая равнодушие к общественным вопросам, Чехов в то же время показывает и несостоятельность такой общественной деятельности, которая ограничивается только «малыми делами». Против теории «малых дел» направлен рассказ Чехова «Дом с мезонином». Молодая помещица Лидия Волчанинова поглощена делами школ, аптек, медицинских пунктов и с презрением относится к художнику (от лица которого ведется рассказ) за то, что он не разделяет ее интересов. Но в свою деятельность, направленную на пользу людям, Лидия не вносит душевной теплоты, скорее всего она занимается ею от скуки, от тщеславия. И автор согласен со словами художника: «По-моему, медицинские пункты, школы, - библиотечки, аптечки, при существующих условиях, служат только порабощению. Народ опутан цепью великой, и вы не рубите этой цепи, а лишь прибавляете новые звенья…» Художник правильно понял, что, пока господствующие классы эксплуатируют народ, все «малые дела» интеллигенции только усиливают эту эксплуатацию.
В 80-е годы Чехова, как и многих в то время, увлекала толстовская идея опрощения и нравственного самосовершенствования. Но к концу 80-х годов писатель почувствовал ложность этой теории, а пребывание на Сахалине окончательно утвердило его в этом мнении. В рассказе «В ссылке» (1892) теорию опрощения и покорности судьбе развивает перевозчик Толковый: «Я, братушка, не мужик простой, не из хамского звания, а дьячковский сын и, когда на воле жил в Курске, в сюртуке ходил, а теперь довел себя до такой точки, что могу голый на земле спать и траву жрать. И дай бог всякому такой жизни, Ничего мне на надо, и никого я не боюсь, и так себя понимаю, что богаче и вольнее меня человека нет». Но молодой татарин, безвинно осужденный и тоскующий по семье, от которой его оторвали, с возмущением отвергает теорию Толкового и кричит ему: «Бог создал человека, чтоб живой был, чтоб и радость была, и тоска была, и горе было, а ты хочешь ничего, значит, ты не живой,- а камень, глина! Камню надо ничего и тебе ничего…»