Этот художественный принцип «оттенения» используется Шолоховым и при характеристике Давыдова, Андрея Размётнова, Макара Нагульнова, Найденова, Кондратько. (Данный материал поможет грамотно написать и по теме Образ и характер Макара Нагульнова Размётнова Аржанова в романе Поднятая целина. Краткое содержание не дает понять весь смысл произведения, поэтому этот материал будет полезен для глубокого осмысления творчества писателей и поэтов, а так же их романов, повестей, рассказов, пьес, стихотворений.) Каждый из этих образов коммунистов помогает нам лучше увидеть и типическое, что есть в Давыдове, и то индивидуальное, неповторимое, что характеризует его как личность.
Трагедийное в образе Макара Нагульнова возникало прежде всего из отношений с народной массой, из противоречия между высокими, идеальными порывами и практическими делами, в которых было немало жестокости и грубости. Если Давыдову было свойственно стремление разгадать, понять мотивы поступков людей, действовать прежде всего словом, убеждением, то Макар Нагульнов готов пустить в ход угрозы, насилие. В хуторе, под влиянием кулацкой агитации, начали резать скот, и Макар за то, чтобы «злостных резаков расстрелять!» Фанатическая одержимость приводит Нагульнова к ослеплению, готовности на самую безрассудную жестокость. Андрею Размётнову, «пожалевшему» во время раскулачивания детишек, Нагульнов кричит: «Как служишь революции? Жа-ле-е-ешь? Да я... тысячи станови зараз дедов, детишков, баб... Да скажи мне, что надо их в распыл... Для революции надо... Я их из пулемета... всех порежу!» И, бьется в мучительном болезненном припадке — наследие тяжелых ранений. Ему не хватало самого главного, того, что красило Давыдова: внимания к каждому человеку, настойчивого стремления познать его, помочь горю и нужде. Давыдов с облегчением думает во время ожесточенного спора с Устином Рыкалиным: «Хорошо, что не взял с собой Макара! Быть бы сейчас мордобою и драке...» Давыдова отличала доверчивая чистота отношения к человеку. Нагульнов готов был подозревать всех и каждого, и в то же время он мог бьгть по-детски доверчив.
В Макаре Нагульнове есть многое из того, что роднит его с Давыдовым: ненависть к старому миру, бескорыстная преданность революционному делу, «родимой» партии, романтическая устремленность в будущее, ощущение страданий угнетенного человечества как своих собственных. Он был прежде всего бойцом, готовым в любую минуту, не задумываясь, принести себя в жертву святому делу партии и народа. Вне такого «служения» он не мыслил себя, свою жизнь. «Мне без партии не жить»,— говорит он на заседании бюро райкома, исключившего его из партии «за перегибы», и это — выражение самой сокровенной сути характера Нагульнова. Интимная драма отношений его с Лушкой раскрывает нам величие чувств и чистоту этого человека.
Многообразие оценок, стремление увидеть человека со всех сторон и отличает Шолохова-художника.
Конечно же, в художественном произведении существует строго обусловленная система образов; в той или иной мере каждый из них помогает раскрыть связи, симпатии и антипатии героев, определяющие движение событий.
Но действующие лица, объединенные общеисторической целью, сведенные вместе одним интересом дела, могут характеризоваться и дополнительно по принципу контраста и сходства. Так, различия в характерах и поведении Давыдова и Нагульнова и выявляются как раз в сопоставлении, «от-тенении». Даже такое эпизодическое лицо в первой книге, как комсомолец Ванюша Найденов, как бы «подкрепляет» Давыдова; важная мысль романа о гуманных путях социального прогресса получает одно из реальных воплощений в рассказе о поведении Найденова в доме казака Акима Бесхлебнова. Мысленная речь Нагульнова и его комментарий к поступкам и разговорам, которые ведет Найденов с хозяевами дома, лишь выделяет действенность по сути ленинского демократического принципа, косвепио отвергает те методы, к которым в этом случае мог бы прибегнуть Нагульнов. Давыдов и Нагульнов характеризуются как бы дополнительно «со стороны».
Различие в характерах и судьбах Половцева и Лятьевского позволяет писателю обнажить истинную сущность мотивов, которыми руководствуются и тот и другой. Бывший аристократ Лятьевский, потомок одной из родовитейших дворянских фамилий, агент иностранной разведки, и «плебей», казак Половцев, поставленные рядом друг с другом, как бы сами собой, без видимого вмешательства обнажают свою истинную сущность. У Лятьевского вызывают язвительные реплики те романтические одежды защитника казачьих интересов, которые пытается накинуть на себя Половцев. Он слишком умен, чтобы не понимать, что казакам не по пути с Половцевым. Для него и Островнов, приютивший офицера-заговорщика, «жук навозный». Он презрительно говорит своему хозяину: «Мало вас, сукиных сынов, казачишек, пошлепали за гражданскую войну!» Он высмеивает казачьего есаула, который стоит на коленях с шашкой, вытянутой на руках, со слезами на глазах. «Театральный жест! — сказал он, насмешливо улыбаясь, глядя в потолок одиноким глазом.— Все это я уже видел, и не раз, в паршивых провинциальных театрах. Мне это надоело!» Сатирическое осмеяние Половцева происходит как бы само собой, без видимого вмешательства автора.
Художественную палитру М. Шолохова отличает богатство и разнообразие красок, нравственная чистота чувства, гуманистическая направленность.
Во второй книге «Поднятой целины» все большее значение приобретают размышления писателя над сущностью гуманизма, над тем, в каком отношении находятся социальный прогресс и нравственность. Социальное во второй книге нередко обретает свое существование в нравственном, этическом. Отсюда и своеобразие сюжетных решений по сравнению с первой книгой. Внешняя замедленность действия, обилие рассказов о себе со скрытым значением, «намеком» (исповедь Ивана Аржанова и его совет Давыдову подумать о «чудинке» в человеческой натуре); распространенных бесед (Ипполита Шалого и Давыдова, секретаря райкома Нестерова и Давыдова); особое внимание к отношениям, в которых раск
Когда писатель рассказывал нам о жестоких классовых битвах, о Давыдове, о его зазвучавшей и оборванной кулацкой пулей любви-дружбе с Варей Харламовой, о мятежных страстях Макара Нагульнова, его непреодоленной любви к ничтожному человеку — Лушке, о поэтической силе переживаний Андрея Размётнова,— он видел в этих людях за будничным, обыденным суровой реальности их жизни одухотворенный свет возвышенного и прекрасного.
М. Шолохов — философ, мыслитель, поэт стремится показать в своем романе не только какими были люди в том, далеком уже тридцатом году, он стремится обрисовать человека в перспективе бурного движения народа к будущему. Правдоискатель и человеколюбец, он размышляет о тех качествах, которые, рождаясь в реальной действительности, способствуют формированию гармонической личности эпохи социализма, и этим самый главным, своей мыслью, своим художественным содержанием книга Шолохова вписывается в наше время, в нашу эпоху. Она современна в самом лучшем смысле этого слова.
Богатство лиц и положений, мотивов поведения действующих лиц романа, воплощенные в динамике действия, открывают нам историческую действительность 1930 года. Шолохов не обходит жестоких конфликтов, не пытается сгладить противоречия времени — в его романе правда эпохи, правда характеров.
Эпичность мышления писателя проявляется и в расстановке фигур, и в характере действия, в чередовании массовых сцен, главных и эпизодических лиц, в смелом соединении социального и интимного. В первой книге романа массовые сцены становились своеобразными сюжетными узлами. В них в непосредственной связи действовали основные герои и казачья масса. К массовым сценам, новоротным по своему значению в сюжете, «примыкают» и истории интимных взаимоотношений героев. Так, в обычном течении жизни, видимо, не скоро бы разрешилась семейная драма отношений Нагульнова и Лушки, но во время выселения кулаков Лушка не выдержала, кинулась к своему «дружку», кулацкому сыну Тимофею Рваному, и Макар Нагульнов выгоняет свою неверную жену; во время массовых выходов из колхоза рвется и упрочившаяся с годами связь Размётнова с Мариной Поярковой...
Во второй книге писатель редко показывает казаков в массе, толпе. Большое значение в композиции произведения приобретают второстепенные и эпизодические лица. То эпическое представление, которое давала первая книга о сущности социальных процессов, происходивших в народной жизни, писатель как бы углубляет, детализирует во второй книге, стремясь показать влияние социального на нравственно-этическое.
Шолохов «выделяет» несколько лиц, которые ранее были как бы растворены в массе, дает их теперь крупным планом. Это и Ипполит Шалый (знакомый по первой книге, он теперь открывается как бы заново), и Устий Рыкалин, и Иван Аржанов.
Своеобразие этих образов не только в значении, которое они приобретают для понимания Давыдова, Нагульнова, Размётнова,— каждый из них сам по себе открывает нечто существенное, важное в историческом опыте народа. Рассказы Шалого, Аржанова по полноте и глубине раскрытия характеров становятся в композиции «Поднятой целины» своеобразными вставными новеллами. Один только рассказ Ивана Аржанова по насыщенности, по глубине обрисовки характеров — сжатый роман. В нем и любовная драма женщины, у которой муж — лихой наездник, гуляка, красавец, «путавшийся» с чужими женами; и сам этот «ужасный», «гордый» человек, так трагически погибший; нужда осиротевшей семьи; и растущий мальчик — мститель за погубленного отца, за свою исковерканную судьбу.В каждом из «рассказов о себе» открывается исторический и нравственно-этический опыт народа. Примечательно, что эти рассказы, адресованные Давыдову, обогащают его жизненный и политический опыт, познание людей. Прошлое входит в настоящее, чтобы осветить высокие цели будущего. И в этом можно увидеть одно из проявлений историзма художественного мышления Шолохова, художественную реализацию той «высоты точки наблюдения», которая, по одному из высказываний Горького, дает возможность писателю социалистического реализма исторически осмыслить современность, дать в едином повествовании как бы три действительности: прошлого, настоящего и будущего. В рассказах об Устине Рыкалине, в повествованиях «о себе» Ипполита Шалого и Ивана Аржанова звучит напряженный мотив человеческой гордости.
Шолохов показывает, что эти люди из массы, люди «настоящей трудовой и человеческой жизни» отстаивают свое достоинство, защищают достоинство народа. Для писателя ненавистна забитость, рабская покорность, приниженность человека. Готовность вступиться за «униженного и оскорбленного», бунт против несправедливости, мужественная защита своего достоинства выступают в романе Шолохова как прекрасные человеческие качества.
Шолохов открыл, ввел в искусство самых обыкновенных людей-тружеников. В его романах они обнаруживают такую силу характеров, такое богатство человеческого, которое ставит их в ряд неумирающих образов, созданных в мировой литературе. Трагедийность страстей, предельная напряженность чувств, стремление выявить все возможности сильных характеров определяют собой содержание и направление художественных исканий Шолохова.
Они проявляются и в поэтике «Поднятой целины». Так, во второй книге романа особое значение приобретают драматические события, кульминационные по своей сути, в которых открывается характер с такой глубиной, которая доступна лишь великому искусству. Вспомните сцену прощания Нагульнова с Лушкой или поэтический рассказ об Андрее Размётнове и голубях, о посещении им кладбища; озарение Давыдова любовью и решение жениться на Варе Харламовой накануне трагической гибели; убийство Островновым своей матери; убийство Нагульновым Тимофея Рваного... В каждой из этих сцен есть тот взрыв трагических страстей, за которым глубочайшее открытие человека, его истинной сущности, его величия и его падения.