Спектакль окончен, и возникает естественный вопрос: «А при чем тут Пигмалион?» Бернард Шоу в своей пьесе использовал древнегреческий миф о скульпторе Пигмалионе. Он создал статую Галатеи — девушки до того прекрасной, что он влюбился в нее и стал просить Афродиту оживить свое создание. Богиня любви вдохнула жизнь в Галатею, и Пигмалион женился на ней.
Но, зная содержание пьесы, легко понять, что только в насмешку Шоу окрестил Хиггинса Пигмалионом. Генри Хиггинс не способен на серьезное чувство, он слишком эгоистичен и по-настоящему предан только своей науке.
Однако сюжет древнегреческого мифа в пьесе есть. Профессор фонетики решает поставить опыт: может ли девушка из самых низов общества стать настоящей леди в одежде, манерах и речи. Иными словами, он берется за создание совершенства из «сырого материала» — за труд Пигмалиона. И объектом его эксперимента становится Элиза Дулиттл.
Впервые мы знакомимся с ней на улице во время грозы. И, в отличие от стереотипной в английской литературе красавицы-цветочницы с голубыми глазами, Шоу дает нам образ несуразного, растрепанного существа в грязных лохмотьях и промокшей соломенной шляпе, с характерной, грубой речью. Однако с того момента, когда Хиггинс начинает обучать ее фонетике, мы видим, что в ней скрываются хорошие душевные качества. Девушка хочет вырваться из среды, которая ее окружает.
Однако Хиггинс видит в Элизе только объект для своего эксперимента, кусок гранита без эмоций, мыслей и чувств. И с течением времени из гранита появляются формы будущей Галатеи, однако с приобретением хороших манер и внешнего благородства в ней проявляются и внутреннее благородство, гордость и душевная красота, которая не имела выхода в трущобах: «В ту минуту, когда вы назвали меня мисс Дулиттл... это впервые пробудило во мне уважение к себе. И потом были еще сотни мелочей...» И пока формируется ее внешний облик, перестраивается ее душа. Наконец, она уважает себя как личность: «Мне все равно, как вы со мной обращаетесь... Но раздавить себя я не позволю».
И когда Элиза открывает себя, оказывается, что она теперь может любить, и, естественно, Галатея полюбила своего создателя. Возникает конфликт между любовью Элизы к Хиггинсу, ее желанием, чтобы Генри, сделавший из нее леди, и относился к ней, как к леди, и эгоизмом Хиггинса.
В результате Хиггинс вынужден признать за Элизой «право на жизнь», но свой характер менять не может и не хочет: «Так уходите с дороги, останавливаться из-за вас я не буду». Элиза обретает самостоятельность, но вызвать у Хиггинса любовь к себе не может — у него есть «свой собственный путь».
Тут спектакль кончается, и будущее Элизы Дулиттл туманно. Однако, по-видимому, она все же не выйдет замуж за Генри, а станет супругой Фредди. Ей нужно, чтобы ее муж видел в ней то единственное, ради чего стоит жить, Хиггинс же слишком независим, и у него есть его любимое
Однако Пигмалион останется для Галатеи самой сильной привязанностью в жизни, к нему она испытала такое сильное чувство, какого, скорее всего, больше ни к кому не испытает.
«Вы, я и Пикеринг... мы теперь будем не просто двое мужчин и одна глупая девушка, а три дружеских старых холостяка».
Джордж Бернард Шоу — крупнейший английский драматург конца XIX — начала XX века. Ему удалось вывести английскую драму из идейного и художественного тупика, характерного для 60—70-х годов XIX в. Он придал ей социальную остроту, проблемный характер и блестящую сатирически-парадоксальную форму.
Среди многочисленных пьес, написанных Б. Шоу между 1905 и 1914 гг., выделяется «Пигмалион» (1913). Эта пьеса обошла все ведущие театры мира и пользуется неизменным сценическим успехом. Название ее напоминает об античном мифе, согласно которому скульптор Пигмалион влюбился в созданную им статую Галатеи и оживил ее своими мольбами. В версии, предложенной Шоу, в роли новоявленной Галатеи выступает лондонская цветочница Элиза Дулиттл, а ожививший ее Пигмалион — профессор фонетики Хиггинс. Юморист, иронист, парадоксалист Шоу демонстрирует свою веру в безграничные возможности человека. Косноязычной замарашке Элизе с необычайной легкостью дается не только овладение литературным английским языком, перед ней открываются подлинные богатства духовной культуры, запечатленные в книгах, музыке, и она жадно впитывает их. Элизу не просто принимают за истинную леди на великосветском приеме — умная, талантливая девушка из народа становится по-настоящему гармонической личностью. Нечто похожее происходит и с ее отцом, мусорщиком Альфредом Дулиттлом — с грязных помоек он с легкостью шагает на кафедру проповедника, потому что дар оратора, полемиста дан ему самой природой
Но перекличка с античной легендой — только одна сторона этой сложной пьесы. В ней налицо подлинный демократизм: Шоу доказывает, что бедную работницу отличают от герцогини только неправильное произношение и вульгарные манеры. Но он не ограничивается этим: в дальнейшем мы убеждаемся, что Элиза Дулиттл гораздо выше аристократической среды, с которой ей пришлось столкнуться. Не профессор Хиггинс воспитывает в ней высокие принципы честности, строгости к себе и другим, трудолюбие — все это она принесла из того мира трущоб и беспросветной нужды, в котором выросла. Трагический оттенок придает блестящей и остроумной пьесе Готовое сочинение холодного экспериментирования над живым человеком, столь характерного для буржуазной науки. Элизе, такой, какой она предстает в финале, все равно нет достойного места в современной буржуазной Англии.
Шоу любил открытые финалы пьес, заставляющие зрителей продолжать думать, тревожиться о судьбе героев и собственных судьбах также.
О чем бы ни говорил Шоу, как истинный сын своей эпохи, он всегда говорил о своем «сегодня», о «сегодня» своей Англии.