Полночные их силуэты пугают загадкой.
С фортуны не спросишь, она свои тайны
хранит...
Б. Окуджава
Русские деятели искусства и литературы в XX веке, по-моему, чаще других в мире оказывались в вынужденной эмиграции. Революции, гражданская война, социальные ломки — все это способствовало выезду художников из России. Последняя крупная волна эмиграции захлестнула Россию в 70-е годы, после так называемой “хрущевской оттепели”. Художник не может существовать без творчества, но когда, например, на выставку художников наезжают бульдозерами, ясно, что в такой стране жизни художнику не дадут.
В 70-е за границей оказались талантливые деятели нашей литературы, искусства и науки. Среди них будущий нобелевский лауреат поэт Иосиф Бродский, художник Михаил Шемякин, поэт, бард и драматург Александр Галич и многие другие.
Известно, что к волне эмиграции власти были особенно беспощадны. На каждого уезжавшего на запад насчитывалось минимум по три-четыре гэбешных “рябчика”, которых засылали на готовые заморские ставки в газеты, университеты, на радиостанции и на государственную службу. Эти подставные персонажи от “закаленных ГУЛАГовских борцов” до писателей-стукачей доставали настоящих эмигрантов духа и на работе и в быту. Для этих же “рябчиков” эмиграция была прогулкой, потому что за их плечами стояла коммунистическая система.
Вот как описывает свое пребывание в вынужденной эмиграции писатель Аркадий Ровнер: “Для меня и моих друзей современный Запад, еще век тому назад удручавший своим убожеством Герцена и Леонтьева, Достоевского и Лескова, был и остался местом испытания мужества. Первые эмигрантские годы обернулись для нас шоком, подобным тому, который испытывает в эти дни бывший совок, куда Запад наконец пришел в ореоле многоярусных цен и ширпотребных этикеток. Те из нас, кто сумел выстоять и не сломался, начали долгую и кропотливую работу по раскопке живых корней тамошних традиций и по воссозданию творческого контек
В отличие от “рябчиков” на честных русских эмигрантов свалились астрономические цены за квартиру, за медицинское обслуживание плюс к этому агрессивное отношение к ним как к инородным существам.
Хлебнул горя в эмиграции и Михаил Шемякин, который оказался там с семьей. Но вначале он поехал один и вот как вспоминает об этом: “Сначала я жил в подвале у одного бедного скульптора. Потом встретился со своей старой знакомой по Питеру — Сюзанной Масси, и она помогла мне получить бильярдный клуб в январе 72-го, окна пришлось забить фанерой, не было ни горячей воды, ни туалета, ни телефона”.
Шемякин, находясь в таком тяжелом положении, вынужден был расстаться навсегда со многими своими картинами, передав их богатому человеку. Об этой ситуации он сам с иронией говорит: “Скажем так, они были взяты в вечное пользование...”
История помнит, что Сократ, Сенека и другие духовные столпы человечества, будучи уничтоженными физически, остались непобежденными духовно. Но, к сожалению, эмиграция, я считаю, во многих случаях оказалась для художников катастрофой. Ведь, по сути, нам известны только те, кто выжил, приобрел широкую известность на Западе. А скольких мы не знаем!
Тот же А. Ровнер пишет: “Запад, может быть, еще беспощаднее совка, как нам не трудно это представить, потому что последний измордовал нам души, и еще свежи раны. Но остались в России еще кое-какие щели, и сохранился дух творчества...” Из этого откровения видно, что все же наши художники и писатели считали жизнь в России для художника, даже в гонении, лучшим вариантом.
Итак, эмиграция — это страшная трагедия личности, вынужденной против своей воли лишиться родины, а на чужбине носить ярлык “отщепенца”, которого Запад тоже не собирается жаловать и зачастую создает ему условия еще хуже, чем были у него на родине.
Свободная личность вправе выбирать, где ей жить. Но общество должно понимать, что оно теряет умы и таланты, так необходимые для процветания любой страны.