Ю. Д. Левитанский (1922 - 1996) первые стихи опубликовал во фронтовой прессе. И действительно, поэт словно рисует картины с натуры, часто прибегая к назывным, односоставным определенно- и неопределенно-личным предложениям, отмечая отдельные штрихи быта-бытия, - как будто ведет репортаж, долгий, нескончаемый, с дороги Войны:
Обдирая ладони,
Ползем по льду,
по шершавому льду реки…
Тень часового.
Удар клинка.
Ракет осторожный свет.
Короткий бой…
А глаза бойца
Затянуло льдом…
(”Ледяная баллада”)
Передавая сложную психологию участника войны, человека, который рад бы забыть то, что видел - горе, страдания, лишения, но не может это сделать, Ю. Левитанский и себя показывает “в строю”, рядом с теми, кто был в аду, кто ценою жизни добыл Победу; кто выстоял и вернулся домой, чтобы рассказать о подвиге “неопознанных солдат”, защитивших живущих:
Я это все почти забыл.
Я это все хочу забыть.
Я не участвую в войне -
Она участвует во мне.
И отблеск Вечного огня
Дрожит на скулах у меня…
Уже меня не излечить
От той зимы, от тех снегов…
(”Ну, что с того, что я там был…”)
“Рядовой” войны, поэзии, лирический герой Левитанского ощущает себя частью великого земного братства, лишенного тем не менее Историей величия. Для поэта-гуманиста важна жизнь каждого человека, ему чуждо понятие “маленький человек”. Жизнь - вот что единственно прекрасно! Жить - вот высшее счастье, не важно, листом ли осеннего сада или зерном, беглым мазком на холсте или вязи старинной строкой - или человеком, который слышал музыку слов, - “все остается! все остается!”. И в этом для поэта заключается высшая правда жизни - непреходяще “юный твердит соловей” о вечности бытия! Непреходяще поэт постигает волшебную музыку слова:
Музыка моя, слова,
их склоненье, их спряженье,
их внезапное сближенье,
тайный код, обнаруженье
их единства и родства…
ах, как музыка играет,
только сердце замирает
и кружится голова -
синь, синица, синева
(”Музыка моя, слова…”)
Поэт мастерски пользуется приемом звукописи, подбирая близкие “ноты”, заполняя все мгновение, до предела, звуком, выходящим из своих берегов:
…осень, ясень, синь, синица,
сень ли, синь ли, сон ли снится,
сон ли синью осенится,
сень ли, синь ли, синева…
Точн
Поэтика стиха, близкая Левитанскому, характерна и для творчества А. П. Межирова (1923). Это “конкретный, “вещный поэт”, любящий описывать живые подробности”. И он тоже, как и другие поэты, “с войной на “ты”:
Я прошел по той войне,
И она прошла по мне…
(”Десантники”)
Автор выстраивает свои стихотворения как драматические сцены, выбирая наиболее трудные, исполненные трагизма мгновения, сознательно заостряя сюжет, - у войны не женское лицо! Она горька, трудна, несправедлива:
Артиллерия бьет по своим.
Это наша разведка, наверно,
Ориентир указала неверно.
…Нас великая Родина любит,
По своим артиллерия лупит…
(”Мы под Колпином скопом стоим…”)
Война - это вечное противостояние смерти: “И я, двадцатилетний, под пулями стою”. Вот почему так дороги, так трепетно важны, волнующи простые радости жизни - “тягучая нить” сгущенного молока; осень; музыка:
И через всю страну
струна
Натянутая трепетала,
Когда проклятая война
И души и тела топтала.
Стенали яростно,
навзрыд,
Одной-единой страсти ради,
На полустанке - инвалид,
И Шостакович - в Ленинграде.
(”Музыка”)
Еще одна важная тема Межирова - это творчество. Наиболее ярко ее выражает стихотворение “Игрушки”. Начав с описания работы мастера, делающего кукол, поэт переходит к художественному обобщению:
Мастер! Ты о будущем подумай!
Что тебе труды твои сулят?
…Поклонился бы земным поклоном,
И, ножа сжимая рукоять,
Стал бы он самим Пигмалионом -
На колени не перед кем стать.
(”Игрушки”)
Художественный гений Блока, создавший Прекрасную Даму, вдруг обернулся ремесленным трудом “матрешечника”, не способного полюбить свое творение. И вот - горький итог: “…на колени не перед кем стать”… Используя традиционные средства ритмики, рифмовки, А. Межиров создает лирически-пронзительные произведения, которые стали художественным комментарием жизни.