Герой, героизм, героическое... Эти слова с детства входят в нашу жизнь, формируя в человеке черты гражданина и патриота. Важная роль в этом процессе принадлежит русской литературе, в которой изображение подвига человека было и остается традиционным еще со времен «Слова о полку Игореве» и «Задонщины». В русской литературе XX века подвиг человека оказывается тесно связанным с темой Великой Отечественной войны, ставшей поистине «народной войной» для наших соотечественников. Среди прошедших эту войну было много будущих писателей: Ю. Бондарев, В. Быков, В. Закруткин, К. Воробьев, В. Астафьев и др.
Добровольцем Великой Отечественной, прошедшим ее от начала до конца, стал и Борис Львович Васильев, автор многих книг, посвященных этой святой для каждого теме.
Наибольшей известностью пользуется повесть Б. Васильева «А зори здесь тихие...», в которой с особой проницательностью выражена мысль о несовместимости войны с природой человека, тем более женщины, призванной дарить жизнь.
Но мне хотелось бы в своем сочинении обратиться к роману Б. Васильева «В списках не значился», который был опубликован в журнале «Юность» в 1974 году.
В центре романа — судьба молодого лейтенанта Николая Плужникова, прибывшего к месту службы — в Брестскую крепость — поздним вечером 21 июня 1941 года, а потому и не успевшего попасть в список состава гарнизона, но ставшего впоследствии последним защитником героической крепости.
«В списках не значился» — это история становления героического характера, мужающего в огне войны.
Роман композиционно делится на три части, хронологически продолжающих друг друга.
Итак, Коля Плужников прибывает в Брестскую крепость в ночь на 22 июня 1941 года. Он почти еще мальчик, очень наивный и непосредственный. Но в этой наивности заключена, мне кажется, большая правда времени, которое Б. Васильев рисует, избегая и намека на модернизацию, осовременивание прошлого в угоду моде, власти и т. п.
Коля искренне уверен, что известное сообщение ТАСС, в котором слухи о начале войны названы провокацией, исчерпывает все проблемы: «У нас с Германией договор о ненападении. Слухи о концентрации немецких войск у нашей границы... являются результатом происков англо-французских империалистов». А на вопрос о том, будет ли война, юноша быстро отвечает: «Это будет быстрая война. Самое главное — это решающая мощь Красной Армии. На вражеской территории мы нанесем врагу сокрушительный удар». Нам, людям начала XXI века, знающим о тяжких отступлениях Красной Армии в 1941 году, о страшном харьковском окружении 1942 года, эти слова героя невозможно читать без горькой улыбки.
Но не для того, чтобы посмеяться, Б. Васильев вводит на страницы романа своего Колю Плужникова. Это, если хотите, исходный момент в развитии героя.
Война резко меняет жизнь и сознание Николая. Ценой тяжких ошибок, познав высокую любовь и низкое предательство, Плужников приходит к пониманию того, что от его личного участия зависит многое.
Не сразу удалось пройти Николаю ту «науку ненависти», о которой писал М. А. Шолохов. Во второй части романа совершается переход героя в новое состояние: превращение мальчика в воина, в «товарища командира».
Однако мне кажется, что первая и вторая части являются своеобразной завязкой к третьей части. Вот когда погибли все друзья Плужникова, когда он остается единственным действующим бойцом в занятой, но непобежденной крепости, разворачивается основное действие романа. Резко меняется тон и даже ритм повествования, уходят драматические ноты военного сюжета, исчезают описания боевых эпизодов; возникает высокий психологический накал, на смену драме приходит высокая, превращающая юношу в Героя трагедия, кульминацией и развязкой которой одновременно становится последняя глава романа. Отсюда и торжественность, и особый, значимый смысл каждой фразы.
Непокоренный сын непокоренной родины не чувствует себя побежденным. Брестская крепость не пала, а просто истекла кровью, и Плужников — последняя ее капля. Он выше смерти, значит, выше забвения.
Полуживого, голодного Плужникова боятся фашисты: «У входа в подвал стоял невероятно худой, уже не имевший возраста человек..., длинные седые волосы касались плеч. Он стоял, строго выпрямившись... и, не отрываясь, смотрел на солнце ослепшими глазами. И из этих немигающих, пристальных глаз неудержимо текли слезы».
Подвиг Плужникова столь высок, что он поражает даже врагов. Когда он шел к санитарной машине, «вдруг немецкий генерал, щелкнув каблуками, вскинул руку к козырьку. Солдаты вытянулись и замерли». Но тот, кому отдавали честь враги, уже ничего не видел. Он был выше славы и выше смерти. «Он шел гордо и упрямо, как жил, и упал только тогда, когда дошел».
Невозможно читать без слез эту последнюю главу романа, в которой автор ни разу не назвал своего героя по имени. В начале романа он был для нас Колей Плужниковым, потом «товарищем командиром», а прощаемся мы с неизвестным русским солдатом, чье имя навеки осталось в народной памяти, хотя сам он и в списках не значился.
Я думаю, что тема подвига вечно будет существовать в русской литературе не только потому, что память
Когда человек совершает тот или иной нравственный поступок, то этим он еще не добродетелен; он добродетелен лишь в том случае, если этот способ поведения является постоянной чертой его характера. Гегель
Сюжеты повестей Василя Быкова представляют собой обычно какой-нибудь небольшой военный эпизод. Нравственная проблема же служит ключом, открывающим дверь в произведение. Так построены «Круглянский мост», «Обелиск», «Сотников», «Волчья стая» и некоторые другие произведения писателя. Особенно интересуют Быкова такие ситуации, в которых человек должен руководствоваться не прямым приказом, а своим нравственным компасом.
Учитель Мороз из повести «Обелиск» воспитывал в детях доброе, светлое, честное. И когда пришла война, его ученики устроили покушение на полицая. Детей арестовали. Немцы пообещали отпустить ребят, если явится укрывающийся у партизан учитель. С точки зрения здравого смысла являться Морозу в полицию было бесполезно: гитлеровцы все равно не пощадили бы подростков. Но с нравственной точки зрения Мороз должен был подтвердить своим поступком то, чему он учил детей, в чем убеждал их. Мороз не мог бы жить, если бы хоть один человек подумал, что он струсил, оставил детей в роковой момент. Учитель был казнен вместе с ребятами. Кто-то, может быть, расценит его поступок как безрассудное самоубийство. Но я так не думаю.
После войны на обелиске на месте расстрела школьников его фамилии не оказалось! Но нашлись те, в чьих душах проросло то доброе семя, которое заронил Мороз своим подвигом. Они сумели добиться справедливости: имя учителя было дописано на обелиске вместе с именами ребят-героев.
В заключение своей повести Быков делает читателя свидетелем спора, в котором один из сегодняшних умников пренебрежительно говорит, что нет особого подвига за этим Морозом, так как он даже ни одного немца не убил. В ответ на это собеседник, в ком жива благодарная память героям войны, резко говорит: «Он сделал больше, чем если бы убил сто. Он жизнь положил на плаху. Сам. Добровольно. Вы понимаете, какой это аргумент? И в чью пользу...». Этот аргумент как раз и относится к нравственному понятию: доказать всем, что твои убеждения сильнее грозящей смерти. Мороз переступил через естественную жажду выжить, уцелеть. С этого начинается героизм одного человека, столь необходимый для поднятия нравственного духа общества.
Герои Василя Быкова всегда стоят перед выбором. В книге «Сотников» перед нами два главных героя — Сотников и Рыбак. Рыбак более приспособлен к жизни нежели Сотников. Он силен, ловок, вынослив, он не трус, — сам вызвался идти в разведку с Сотниковым. Попав в партизанский отряд, ни от какой работы не отказывался. Рыбак ненавидит немцев и полицаев, предавших свой народ. На протяжении всей повести он заботится о своем товарище Сотникове. Он тащит его на себе, хотя сначала проявил слабость и бросил раненого товарища.
Страх за свою жизнь охватил Рыбака. И не удивительно, ведь в каждом человеке живет инстинкт самосохранения. Но он поборол свой страх, хотя это было для него не просто. Совесть одержала победу над жалостью к себе. Казалось бы, все хорошо, что хорошо кончается. Но на этом повесть не кончается. Попав в плен, Рыбак выбирает путь предательства, в отличие от Сотникова.
Сотников по физической силе уступает Рыбаку. Он менее приспособлен к жизни на войне. Но даже будучи больным, он идет в разведку, ибо если не он, то кто же? Всю дорогу Сотников испытывает перед Рыбаком чувство вины, потому что болен, ранен, потому что отстает. Время же терять нельзя.
Оба героя становятся перед выбором. И вот они оказались по разные стороны одной черты, разделяющей друзей и врагов. Рыбак, чувствуя себя виноватым, старается убедить себя, что большой вины за ним нет. Рыбак пытается заглушить голос совести, но ему это не удается. Он должен выбить чурбак из-под ног Сотникова, когда того будут вешать. И от этого он в ужасе!
Сотникову противно от предательства Рыбака. Он обводит взглядом толпу, и последний, кого он видит, — мальчик, который со страхом наблюдает за казнью. Сотников не удержался и улыбнулся мальчугану одними глазами. Он словно хочет сказать, что лучше умереть, чем быть предателем.
Страдания Сотникова закончились с его казнью. А вот у Рыбака начались проблемы с совестью. И здесь возникает аналогия с библейской историей Иуды Искариота. Рыбак понимает, что ему не вырваться, и решает свести счеты с жизнью, «...в тартарары, навеки... это единственный возможный выход...» Но судьба не дает ему даже такой возможности. И он продолжает жить, изнывая от мук совести.
Проблемы столкновения добра и зла, равнодушия и гуманизма актуальны всегда, и, как мне кажется, чем сложнее нравственная ситуация, тем сильнее интерес к ней. Конечно, эти проблемы не могут быть решены одним произведением и даже всей литературой в целом. Каждый раз это личное дело каждого. Но, может быть, людям будет проще сделать выбор, когда они будут иметь нравственный ориентир.