Символизм как течение Серебряного века русской поэзии

В последние десятилетия XIX века мир русской по­эзии переживал кризис жанра. Пушкинский пери­од — Золотой век, как будто исчерпал весь творческий потенциал России, русская поэзия утратила былую высоту* напряженность и силу. «Поэтов нет... Не ста­ло светлых песен, Будивших мир, как предрассвет­ный звон»,— писал в 90-х годах Н. Минский. Вся поэзия того времени проникнута мотивами ус­талости, опустошения, глубокого уныния. Немало этому способствовала политическая жизнь России того времени — кризис существовавшего обществен­ного строя, классовые противоречия, режим реакции, наступивший после разгрома революционного народ­ничества — все это не самым лучшим образом сказы­валось на состоянии русской литературы. Именно этот период и стал началом зарождения нового поэти­ческого течения — символизма. Это движение воз­никло как протест против оскудения русской поэзии, как надежда на ее возрождение, стремление придать ей былую силу и значимость. Но вместе с этим по­эты-символисты отличались полной своей аполитич­ностью, стремясь уйти от общественных проблем и, ставя во главу своего творчества идеализм и религию. Значительное влияние на русских символистов оказывала и западная поэзия, где символизм возник де­сятилетием раньше, хотя сами поэты и не признавали принципиальной зависимости от западного течения, утверждая, что основы данного явления заложены Тютчевым, Фетом и даже Пушкиным. К поэтам сим­волистам относили себя К. Бальмонт, Д. Мережков­ский, 3. Гиппиус, И. Анненский и многие другие. В первые годы распространения течения символиз­ма, общественность клеймила его представителей, как декадентов, отражающих в своем творчестве упаднические настроения тоски, безнадежности, по­давленности. Этими мотивами проникнуты ранние стихи Бальмонта, Брюсова. Но с течением времени символизм утвер

дил свои позиции в русской литера­туре, выделился как школа с присущими только это­му течению системой образов, эстетикой, поэтиче­ским строем. В поэзии символистов преобладает сложный, не всегда понятный, по выражению И. Анненского «беглый язык намеков, недосказов». Осо­бенностью данного течения является взгляд на пред­назначение поэта — «тайновидце и тайнотворце жиз­ни», овеянном «дуновениями, идущими из области запредельного», то есть, просматривалось полное от­рицание гражданской позиции поэта. «Смысл искус­ства только религиозен»,— эту фразу Андрея Белого можно сделать девизом всех поэтов-символистов того времени. Не в силах смириться с мрачной действи­тельностью, поэты призывали к «революции духа» под предводительством символизма. Суровой реаль­ности они противопоставляют «мир мечты», возвы­шающий и очищающий человека, преображающий земное бытие и торящий тропу к высшей реальности. Таким образом, поэты-символисты ставили искусство выше жизни, открывая перспективы высшего потус­тороннего мира, обесценивали человеческое бытие. Изменения в общественной жизни России, в частности, революция 1905 года, внесли смятение в ряды символистов, создав предпосылки к возникновению между ними противоречий: выделившаяся группа ав­торов во главе с Вячеславом Ивановым основной зада­чей символизма признавала «жизнестроительство», «преображение жизни», в то время, как остальные символисты продолжали настаивать на свободе сим­волизма, как искусства. Эти годы ознаменованы соз­данием Ф. Сологубом цикла стихов «Родине», написа­нием В. Брюсовым стихотворения «Грядущие гун­ны», воспевающего неизбежный конец старого мира, Н. Минским — «Гимна рабочим». К. Бальмонт выпус­тил в Париже сборник «Песни мстителя», запрещен­ный в России. И многие другие поэты нашли вдохновение в событиях этого времени.