Слово «баллада» первоначально означало лирическую танцевальную песню. В таком качестве она долго бытовала во Франции и Италии. В средневековой же Англии балладами называли небольшие сюжетные поэмы фантастического, любовного, исторического или героического содержания. Исполнялись они бродячими сказителя ми-менестрелями под аккомпанемент музыкального инструмента. Свобода импровизации, сложный ритмический узор, звонкие рифмы, рефрены, не говоря о самих сюжетах, то драматических, то беззаботно-веселых,— все это способствовало успеху и развитию балладного жанра.
Около 40 баллад, образующих самостоятельный цикл, привязаны к легендарным подвигам Робин Гуда. Народный мститель, он скрывается в Шервудском лесу с ватагой вольных стрелков, грабит богачей, защищает обиженных и отдает деньги бедным. Благородные разбойники во главе с «Добрым Робином» воюют с притеснителями крестьян — «гордым шерифом», надменным епископом, «жирными монахами»:
Попам не верил Робин Гуд
И не щадил попов.
Кто рясой брюхо прикрывал,
К тому он был суров.
Но если кто обижен был
Шерифом, королем,
Тот находил в глухом лесу
Совсем другой прием.
Голодным Робин помогал
В неурожайный год.
Он заступался за вдову и защищал сирот.
И тех, кто сеял и пахал,
Не трогал Робин Гуд:
Кто знает долю бедняка,
Не грабит бедный люд.
(Из пролога. Пер. Игн. Ивановского)
Каждая баллада о славном Робине — эпизод с приключением. Среди его лесных товарищей выделяется комический персонаж — «верзила из верзил» кузнец Малютка Джон. Робин Гуд — лицо историческое. Жил он в XII веке, в годы правления короля Ричарда I, участвовал в сражениях против норманнских завоевателей. В дальнейшем фольклорная традиция превратила его в идеального народного героя. Баллады о Робин Гуде создавались в XIV—XV веках, а в XVI веке из отдельных песен сложилась поэма в 8-ми частях («Деяния Робин Гуда»)1. Свободолюбивыми настроениями пронизаны и многие шотландские баллады, отражающие патриотические национальные чувства шотландцев в длительных войнах с англичанами. И в Англии и в Шотландии сюжеты весьма разнообразны. Наряду с поэтическим изложением преданий о семейных и династических распрях («Джорж Кемпбелл», «Трагедия Дугласов»), встречаются баллады с рыцарской окраской («Королева Элинор»), с мистическим налетом (о привидениях, призраках, демонах) и более поздние — бытовые, выдержанные в шутливых тонах («Баллада о мельнике и его жене», «Старуха, дверь закрой!» и др.).
В Германии народные баллады создавались в позднем средневековье. Складывали их в XV—XVII веках и исполняли под волынку бродячие люди — певцы и фигляры, странствующие ремесленники, беглые монахи, школяры, крестьяне, познавшие на горьком опыте все невзгоды неустроенной жизни. В стране, разоренной междоусобными войнами, рыцарскими разбоями, охваченной заревом крестьянских восстаний, безвестные творцы баллад недвусмысленно выражали свое понимание добра и зла, враждебное отношение к жадным богатеям, лукавым попам, грабителям-феодалам. Во многих балладах слышатся отзвуки событий великой Крестьянской войны (1525), но, в отличие от английских, немецкие баллады не приурочены к определенным историческим фактам и не объединяются в циклы вокруг одного или нескольких героев.
Интерес к народной песне и балладному творчеству пробудился в Европе во второй половине XVIII—начале XIX века, когда были опубликованы первые фольклорные сборники. Поэзия сентиментализма и романтизма развивалась под знаком народной баллады. В Англии одним из лучших ее знатоков и ценителей был Вальтер Скотт (см. с. 79). Он выпустил замечательный сборник «Песни менестрелей пограничной Шотландии» (1802), оказавший прямое влияние на его собственную поэзию, а затем и на исторические романы («Айвенго», «Роб Рой»). По-своему воспринимали народные баллады и поэты-
То же самое происходило в Германии. Начало увлечению народным творчеством положил ученый и критик, вдохновитель предромантического течения Буря и натиск» Иоганн Готфрид Гердер (1744—1803). В его обширной антологии «Голоса народов в песнях» (1778—1779), наряду с произведениями фольклора разных стран и народов, были также представлены немецкие баллады и песни. Вслед за Гердером стали собирать и обрабатывать национальный фольклор молодые поэты-энтузиасты, среди них будущий творец «Фауста» Иоганн Вольфганг Гете (1749—1832). В духе старинной баллады написан его «Лесной царь»; стала народной песней его «Дикая розочка». Соратник великого Гете Фридрих Шиллер (1759—1805) создал ряд оригинальных баллад, также основанных на фольклорных сюжетах («Кубок», «Перчатка», «Ивиковы журавли», «Поликратов перстень» и др.). Баллады прославили Шиллера не меньше, чем драмы. Надо упомянуть и знаменитый сборник «Волшебный рог мальчика» (1806—1808), содержащий около тысячи песен и баллад, записанных составителями в разных провинциях. Эту сокровищницу сюжетов и образов открыли для немецкой поэзии Иоахим Арним (1781 — 1831) и Клеменс Брентано (1778—1842).
Достаточно вспомнить легенду о рейнской русалке Лорелее, о стране лентяев «Шлараффии», сказания о крысолове из Гаммельна, о хитроумных вейнсбергских женах, сумевших спасти мужей от неминуемой гибели, о верной невесте, последовавшей в могилу за своим женихом, и др. Кстати, легенду о женихе-призраке еще задолго до появления сборника Арнима и Брентано талантливо воссоздал Готфрид Август Бюргер (см. с. 55) в своей лучшей балладе «Ленора» (1773), дважды переведенной Жуковским и высоко оцененной Пушкиным. В то время почти все немецкие поэты переносили увлечение фольклором в свое балладное творчество. Кроме упомянутых — Людвиг Уланд (1787—1862), йозеф фон Эйхендорф (1788—1857), Генрих Гейне (1797— 1856), Адельберт Шамиссо (см. с. 65) и др.
Романтические баллады Жуковского — вдохновенные переложения из Шиллера, Бюргера, Уланда, Скотта, Саути и других поэтов, черпавших сюжеты из фольклорных источников. Именно в хрестоматийных переводах Жуковского, идеализирующих и «облагораживающих» подлинные тексты и вместе с тем виртуозно искусных, юные читатели знакомились с литературными образцами английских и немецких баллад. Но уже начиная с Пушкина, русские поэты переводили и баллады народные. В «Сцены из рыцарских времен» Пушкин включил отрывок из бытовой шотландской баллады («Воротился ночью мельник…»). А. К- Толстой передал мрачную силу шотландской баллады «Эдвард». Позже, когда интерес к романтизму упал, переводчики стали отдавать предпочтение непосредственно народным балладам.Если баллады (при хорошем отборе) интересны и доступны подросткам, то дошкольников захватывают детские песенки, загадки, дразнилки, считалки — Особое ответвление фольклора, не только, разумеется, английского. Озорные, остроумные, забавные нелепицы, парадоксальные «перевертыши» с их нарочитым отклонением от реальности у малышей вызывают восторг. Благодаря переводам С. Я. Маршака и К- И. Чуковского наши дети знают наизусть «Шалтая-Болтая», «Робина-Бобина», «Плывет-плывет кораблик», «Дом, который построил Джек», «Котйуси и Мауси», «Храбрецов». В том же ряду — «Крошка Вилли Винки» И. Токмаковой, «Глупая лошадь» В. Левина и др.
Переводы С. Маршака выдержали массу изданий с 1916 года, когда были впервые опубликованы с сопроводительной статьей будущего академика В. М. Жирмунского в журнале «Северные записки», и затем постоянно дополнялись.