Как известно, из славянских языков первым получил литературное употребление язык церковнославянский. Здесь не место распространяться о том, славянскому племени принадлежал этот язык- болгарам или паннойцам;
для нас важно толко то, что он был потреблен Кириллом и Мефодием для переводов с греческого и что после Кирилла и Мефодия он сделался литературным языков сперва болгар, потом сербов и русских. Таким образом,
этот язык сделался общим литературным языком всех православных славян и были моменты, когда, казалось, он готов был сделаться литературным языком всего славянства, общеславянским языком.
Кирилл и Мефодий ограничили свою литературную деятельность переводом книг св. Писания Нового и Ветхого завета, некоторых богослужебных и Кормчей , или Номоканона. Трудолюбивые ученики Кирилла и Мефодия и их переемники в Болгарии в блестящую эпоху царя Симеона перевели на церковнославянский язык с греческого огромное количество житий святых, творений отцов церкви, хронографов, повестей и т. п., что вместе с несколькими оригинальными произведениями болгарских литературных деятелей составило довольно значительную по объему литературу.
Переводы, сделанные Кириллом и Мефодием и их преемниками в Болгарии, не были одинаковы по достоинству. Последнее зависело как от личности переводчиков, так и от качества оригинала. Простой по содержанию текст Евангелия и книг Ветхого завета, переведенный знатоками греческого языка, образованными Кириллом и Мефодием или их учениками под их руководством, был передан по-церковнославянски и точно, и вполне удобопонятно. Переводчики, передавая греческие слова и выражения по-славянски, не стремились к буквальности, не старались передавать оригинал слово в слово , но заботились прежде всего об передаче смысла и об удобопонятности. Благодаря этому древний церковнославянский текст Евангелия таков, что почти не оставляет желать лучшего, и стоит несравненно выше исправленного текста, употребляемого теперь в нашей церкви. Исправители, жившие и действовавшие в разное время и в разных местах, стараясь приблизить его к оригиналу значительно ухудшили его и в некоторых местах лишили его главного свойства- ясности.
Греческий текст богослужебных песнопений, находящихся в октоихе, ирмолое, минеях и т. п., не может хвалиться особенною простотою и удобопонятностью. Богослужебные песнопения были у греков написаны стихами, нередко с разными пиитическими хитростями. Требования ритма и акростиха заставляли поэтов давать малоестественное расположение словам , отделять дополнение от глагола, определение от определяемого и т. п. Славянские переводчики большей части богослужебных песнопений оказались недостаточно сильными для ими на себя работы. Они плохо понимали греческий язык гимнов с их риторикой , с их неправильным расположением слов, с их возвышенными словами.
Живой славянский язык, которым они владели, оказывается недостаточным для передачи оригинала. Поэтому они были нередко принуждаемы к буквальному переводу, передаче слова за словом, формы за формою и т. д. Отсюда в их труде тот же неестественный порядок слов, как и в оригинале, с тою особенностью вдобавок, что у грек
Жития святых и творения отцов церкви были написаны в Греции в разное время разными лицами и были разнообразны и по содержанию, и по изложению. Часть их отличалась до известной степени простотой содержания и изложения , и переводчики могли справиться с ними без большого затруднения. Вследствии этого мы имеем довольно большое количество удобопонятных и вообще удачно выполненных церковнославянских переводов житий и небольшое количество таких же переводов отеческих творений.
Между последними можно отметить перевод панедект инока Антиоха, содержащий в себе нравственные наставления; он сохранился, между прочим, в русском списке 11 в. Также можно отметить перевод поучений Кирилла Иерусалимского, он сохранился в русском списке 12-13 вв. Другие жития и особенно отеческие творения, будучи просты по содержанию, отличались искусственностью изложения. Здесь все зависело от переводчика. Если умел вникнуть в смысл и отнестись к оригиналу более или менее свободно, его перевод был удобопонятен, если же он старался лишь о том, чтобы передавать оригинал буквально, слово за словом, то получалось нечто бесполезное для тех, для кого он переводил. К числу удачных переводов могут быть отнесены произведения любимого у греков и славян отца церкви, прекрасного оратора Иоанна Златоуста. Очевидно, над ними потрудились лучшие литературные силы. Некоторые отеческие творения были таковы, что сами греки нуждались для понимания их в коментариях. Таковы творения Григория Богослова. Они были переведены в древней Болгарии на церковнославянский язык, но переведены более или менее буквально, потому и неудобнопонятно. Отсюда темнота перевода "Лествицы" Иоанна Лествичника, посвященной аскетической морали и нередко дающей тонкий анализ психических явлений. Впрочем, образованные, хорошо подготовленные переводчики справлялись даже с трудными текстами. Представителем их может быть признан Иоанн экзарх болгарский, переведший "Богословие" Иоанна Дамаскина и оставивший нам интересное рассуждение о том, как должно переводить.