Имя Анны Андреевны Ахматовой часто связывают с любовной лирикой. Безусловно, в своих произведениях А.А. вдохнула новую жизнь в, казалось бы, давно исчерпанную тему. Так говорил о поэтессе А. Твардовский: «Действительно, тема любви в разнообразных, большей частью драматических оттенках – наиболее развитая тема стихов Ахматовой. То, что столь существенно для отдельного человека, что часто определяет его судьбу, коверкая или награждая наивысшей человеческой радостью, не может не составлять живейшего интереса для всех.
Однако стихи Ахматовой – это менее всего так называемая женская поэзия, с ее ограниченностью мысли и самого чувства».
Современники склонны были видеть в стихах Ахматовой лишь признания женщины, исповедь любящего сердца. Но уже и тогда многих начинала смущать неожиданно широкая проекция духовного мира, раскрывавшегося в этих стихах. Что же помогло стиху Ахматовой впустить в себя тревоги большого мира? Почему в ее любовном романе, переплетаясь с извечной и традиционной музыкой сердца, зазвучал непонятный ей самой хриплый, как «вой одичавшей метели», неотвратимый трагический «гул»?
Ахматова настойчиво ищет исторического осмысления эпохи, о которой другая поэтесса, Марина Цветаева, скажет: «О поэте не подумал век». Своеобразие Ахматовой и в том, что она особенно остро ощущала боль времени как свою собственную, а трагедия России отразилась в личной судьбе поэтессы.
Ахматова стала голосом своего времени, ибо она не участвовала в преступлениях власть имущих, но и не клеймила свою страну, а мудро, просто и скорбно разделила ее судьбу:
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был.
Памятником страшной эпохе стал «Реквием», посвященный самым» проклятым датам» массовых убийств, когда вся страна превратилась в единую тюремную очередь, когда каждая личная трагедия сливалась с национальной. А. и стала голосом национальной трагедии.
Звезды смерти стояли над нами,
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами черных «марусь».
Художественный мир поэмы «Реквием» строится подобно евангельскому художественному миру. Лирическая героиня – обобщенный образ русской женщины. Мать жалеет сына, принявшего на себя грехи людей, но и гордится им. Эта поэма – последняя надежда на справедливость:
Уводили тебя на рассвете,
За тобой, как на выносе, шла.
В темной горнице плакали дети,
У божницы свеча оплыла.
Что случилось, не пойму.
Как к тебе, сынок, в тюрьму
Ночи белые глядели…
В «Реквиеме», говоря о стрелецких женках, воющих под кремлевскими башнями, Ахматова приводит аналогию с кровавой дорогой, тянущейся из тьмы времен в современность: страшная эта дорога, к несчастью, никогда не прерывалась, а в годы репрессий стала еще более широкой, образовав целые моря безвинно пролитой крови.
Она создала великий памятник народному горю, всем тем, кто был замучен и обездолен, тем, кто стоял вместе с ней в очередях:
Для них соткала я широкий покров
Из бедных, у них же подслушанных слов...
Больше всего внимания в «Реквиеме» уделяется трагедии личностной, то есть тому, как лирическая героиня переносит мучения. Потеря близких чрезвычайно сильно влияет на человека, его душу. Ахматова ожидала приговора сыну – Льву Гумилёву. Она пережила всё сама и написала то, что чувствовала. Несомненно, то же ощущали и другие матери, чьи сыновья были в «каторжных норах». Если они вообще что-нибудь ощущали. Ведь во вступлении в поэму Ахматова пишет: «...очнулась от свойственно
го нам всем оцепенения».
Приговор. И сразу слёзы хлынут,
Ото всех уже отделена,
Словно с болью жизнь из сердца вынут,
Словно грубо навзничь опрокинут,
Но идёт... шатается... одна...
Вроде бы и живёт, раз «идёт... шатается», но «жизнь из сердца» вынули. А что живёт в сердце? Разве не человеческая душа? Что же получается? Душа гибнет, а тело – нет. Вот и пишет Ахматова в главе «Приговор»:
И упало каменное слово
На мою ещё живую грудь.
А после идут очень, я бы даже сказала, слишком спокойные строки: У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить.
Как будто лирическая героиня составляет список дел на ближайшее время, как домохозяйка – список покупок. Никаких эмоций, «ведь» она «была готова». Только, по-моему, к этому нельзя подготовиться. Просто невозможно. До какой же степени должна «окаменеть душа», покрыться непробиваемой коркой безразличия, ненависти? Евангельский сюжет, на который А. сочла себя вправе опереться, расширяет масштабы «Реквиема» до всечеловеческого масштаба. С этой точки зрения стихотворения «Распятие» можно считать поэтико-философским центром всего произведения, хотя и помещено оно непосредственно перед «Эпилогом». Лирическая героиня обращается к смерти, просит её прийти. Женщине «всё равно теперь». Уверена, каждая мать у стен Крестов не раз всерьёз задумывалась о смерти, способной избавить от мучений и дать покой.
Нет, это не я, это кто-то другой страдает.
Я бы так не могла, а то, что случилось,
Пусть чёрные сукна покроют
И пусть унесут фонари.
Ночь.
Сознание лирической героини Ахматовой раздваивается. Одна его часть, чувствующая, страдает, а вторая, мыслящая, как бы наблюдает за страданием со стороны. Но даже эта часть сознания не выдерживает, она сбивает классический строй стиха и, кажется, говорит, непонятно о чём. Что означают «чёрные сукна» и ночь без фонарей? Может быть, героине настолько трудно, что она не в состоянии выразить свои мысли до конца? Мыслить в таких ситуациях практически невозможно, мысли парализованы горем.
Тихо льётся тихий Дон,
Жёлтый месяц входит в дом.
Входит в шапке набекрень –
Видит жёлтый месяц тень.
Эта женщина больна,
Эта женщина одна,
Муж в могиле, сын в тюрьме,
Помолитесь обо мне.
Узнала я, как опадают лица,
Как из-под век выглядывает страх...
Улыбка вянет на губах покорных,
И в сухоньком смешке дрожит испуг.
Заключительная часть «Реквиема» развивает хорошо известную в русской литературе тему Памятника, приобретающую под пером Ахматовой совершенно необычный – глубоко трагический – облик и смысл. Можно сказать, что никогда – ни в русской, ни в мировой литературе – не возникало столь необычного образа – памятника Поэту, стоящему, по его же желанию, у тюремной стены. Это поистине Памятник всем жертвам репрессий. «Реквием» Анны Ахматовой – подлинно народное произведение не только в том смысле, что поэма отразила великую народную трагедию, но и по своей поэтической форме, близкой к народной притче. Подводя итог, можно добавить к сказанному лишь слова Виктора Астафьева, которые в точности передают состояние души лирической героини, идею всей поэмы: «Матери! Матери! Зачем вы покорились дикой человеческой памяти, примирились с насилием и смертью? Ведь больше всех, мужественней всех страдаете вы о своем первобытном одиночестве в своей священной и звериной тоске по детям».
Приговор. И сразу слёзы хлынут,
Ото всех уже отделена,
Словно с болью жизнь из сердца вынут,
Словно грубо навзничь опрокинут,
Но идёт... шатается... одна...
Вроде бы и живёт, раз «идёт... шатается», но «жизнь из сердца» вынули. А что живёт в сердце? Разве не человеческая душа? Что же получается? Душа гибнет, а тело – нет. Вот и пишет Ахматова в главе «Приговор»:
И упало каменное слово
На мою ещё живую грудь.
А после идут очень, я бы даже сказала, слишком спокойные строки: У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить.
Как будто лирическая героиня составляет список дел на ближайшее время, как домохозяйка – список покупок. Никаких эмоций, «ведь» она «была готова». Только, по-моему, к этому нельзя подготовиться. Просто невозможно. До какой же степени должна «окаменеть душа», покрыться непробиваемой коркой безразличия, ненависти? Евангельский сюжет, на который А. сочла себя вправе опереться, расширяет масштабы «Реквиема» до всечеловеческого масштаба. С этой точки зрения стихотворения «Распятие» можно считать поэтико-философским центром всего произведения, хотя и помещено оно непосредственно перед «Эпилогом». Лирическая героиня обращается к смерти, просит её прийти. Женщине «всё равно теперь». Уверена, каждая мать у стен Крестов не раз всерьёз задумывалась о смерти, способной избавить от мучений и дать покой.
Нет, это не я, это кто-то другой страдает.
Я бы так не могла, а то, что случилось,
Пусть чёрные сукна покроют
И пусть унесут фонари.
Ночь.
Сознание лирической героини Ахматовой раздваивается. Одна его часть, чувствующая, страдает, а вторая, мыслящая, как бы наблюдает за страданием со стороны. Но даже эта часть сознания не выдерживает, она сбивает классический строй стиха и, кажется, говорит, непонятно о чём. Что означают «чёрные сукна» и ночь без фонарей? Может быть, героине настолько трудно, что она не в состоянии выразить свои мысли до конца? Мыслить в таких ситуациях практически невозможно, мысли парализованы горем.
Тихо льётся тихий Дон,
Жёлтый месяц входит в дом.
Входит в шапке набекрень –
Видит жёлтый месяц тень.
Эта женщина больна,
Эта женщина одна,
Муж в могиле, сын в тюрьме,
Помолитесь обо мне.
Узнала я, как опадают лица,
Как из-под век выглядывает страх...
Улыбка вянет на губах покорных,
И в сухоньком смешке дрожит испуг.
Заключительная часть «Реквиема» развивает хорошо известную в русской литературе тему Памятника, приобретающую под пером Ахматовой совершенно необычный – глубоко трагический – облик и смысл. Можно сказать, что никогда – ни в русской, ни в мировой литературе – не возникало столь необычного образа – памятника Поэту, стоящему, по его же желанию, у тюремной стены. Это поистине Памятник всем жертвам репрессий. «Реквием» Анны Ахматовой – подлинно народное произведение не только в том смысле, что поэма отразила великую народную трагедию, но и по своей поэтической форме, близкой к народной притче. Подводя итог, можно добавить к сказанному лишь слова Виктора Астафьева, которые в точности передают состояние души лирической героини, идею всей поэмы: «Матери! Матери! Зачем вы покорились дикой человеческой памяти, примирились с насилием и смертью? Ведь больше всех, мужественней всех страдаете вы о своем первобытном одиночестве в своей священной и звериной тоске по детям».