Разъясняя смысл “Ревизора”, Гоголь указал на роль смеха: “Мне жаль, что никто не заметил честного лица, бывшего в моей пьесе... Это честное, благородное лицо — был смех”. Писатель ставил перед собой цель — “смеяться сильно” над тем, что достойно осмеяния всеобщего”, ибо в смехе Гоголь видел могучее средство воздействия на общество.
Близкий друг Гоголя, Аксаков, писал, что “современная русская жизнь не дает материала для комедии”. На что Гоголь ему ответил: “Комизм кроется везде... живя среди него, мы его не видим, но... если художник перенесет его в искусство, на сцену, то мы же сами над собой будем валяться со смеху”.
Своеобразие гоголевского смеха заключается прежде всего в том, что объектом сатиры становятся не плутни какого-либо героя, а сама современная жизнь в ее комически уродливых проявлениях.
В основе сюжета “Ревизора” лежит типично комедийное несоответствие: человека принимают не за того, кем он является на самом деле. Но в отличие от своих предшественников Гоголь решает эту ситуацию по-новому.
Хлестаков ни за кого себя не выдает. Чиновников обмануло его чистосердечие. Опытный плут вряд ли провел бы городничего, который “мошенников из мошенников обманывал”. Именно непреднамеренность поступков Хлестакова сбила всех с толку.
Происходящее выявляло истинное уродливое и смешное лицо людей, вызывало смех над ними, над их жизнью, жизнью всей России. “Над собою смеетесь” — это ведь обращено в хохочущий зрительный зал.
Гоголь смеется как над всем уездным городом в целом, так и над его отдельными обитателями, над их пороками. Беззакония, казнокрадство, взяточничество, корыстные мотивы вместо заботы об общественном благе — все это показано в “Ревизоре”.
Смешное обнаруживается и в той серьезности, с которой относится к своему делу каждый из персонажей комедии. Читателю со стороны видна незначительность и пустота их забот. Таким образом, Гоголь наглядно показывает контраст суетливой внешней деятельности и внутреннего окостенения.
“Ревизор” — комедия характеров.
Юмор Гоголя психологичен. Смеясь над персонажами “Ревизора”, мы, говоря словами Гоголя, смеемся не над их “кривым носом, а над кривою душою”. Сам автор писал: “Больше всего надо опасаться, чтобы не впасть в карикатуру”.
В комедии есть несколько нелепых, забавных ситуаций. Так, отдавая спешные приказания к приему ревизора, городничий путает слова: “Пусть каждый возьмет в руки по улице, — черт возьми, по улице! — по метле...” Минуту спустя он хочет надеть вместо шляпы бумажный футляр.
В записке, полученной Анной Андреевной от мужа, содержится забавная путаница: “Я ничего не понимаю, к чему же тут соленые огурцы и икра?”
Квартальные, которым городничий указывает на лежащую на полу бумажку, “бегут и снимают ее, толкая друг друга впопыхах”.
Поздравляя Анну Андреевну с “обручением” дочери, Бобчинский и Добчинский “подходят в одно время и сталкиваются лбами”.
Вот, пожалуй, и все подобные сцены и подробности. И мы видим, что эти смешные “цепляния” — скорее сопутствующие тона к основному мотиву. Они характеризуют атмосферу спешки, неразберихи, страха. Комическое, как правило, вытекает из характеров героев.
Автор, равно как и читатели, смеется также “над несоответствиями характеров людей и их положением в обществе, над несоответствием между тем, что персонажи думают и что говорят, между поведением людей и их мнением. Так, к примеру, чиновники с женами, пришедшие поздравить городничего и Анну Андреевну с прекрасной партией дочери, в глаза льстят, про себя же отзываются о городничем весьма нелестно: “Не судьба, батюшка, судьба-индейка; заслуги привели к тому. (В сторону.) Этакой свинье лезет всегда в рот счастье!”
Обличая все дурное, Гоголь верил в торжество справедливости, которая победит, как только люди осознают гибельность “дурного”. Реализовать эту задачу ему помогает смех. Не тот смех, который порождается временной раздражительностью или плохим характером, не тот легкий смех, служащий для праздного развлечения, но тот, который “весь излетает из светлой природы человека”.
В комедии есть несколько нелепых, забавных ситуаций. Так, отдавая спешные приказания к приему ревизора, городничий путает слова: “Пусть каждый возьмет в руки по улице, — черт возьми, по улице! — по метле...” Минуту спустя он хочет надеть вместо шляпы бумажный футляр.
В записке, полученной Анной Андреевной от мужа, содержится забавная путаница: “Я ничего не понимаю, к чему же тут соленые огурцы и икра?”
Квартальные, которым городничий указывает на лежащую на полу бумажку, “бегут и снимают ее, толкая друг друга впопыхах”.
Поздравляя Анну Андреевну с “обручением” дочери, Бобчинский и Добчинский “подходят в одно время и сталкиваются лбами”.
Вот, пожалуй, и все подобные сцены и подробности. И мы видим, что эти смешные “цепляния” — скорее сопутствующие тона к основному мотиву. Они характеризуют атмосферу спешки, неразберихи, страха. Комическое, как правило, вытекает из характеров героев.
Автор, равно как и читатели, смеется также “над несоответствиями характеров людей и их положением в обществе, над несоответствием между тем, что персонажи думают и что говорят, между поведением людей и их мнением. Так, к примеру, чиновники с женами, пришедшие поздравить городничего и Анну Андреевну с прекрасной партией дочери, в глаза льстят, про себя же отзываются о городничем весьма нелестно: “Не судьба, батюшка, судьба-индейка; заслуги привели к тому. (В сторону.) Этакой свинье лезет всегда в рот счастье!”
Обличая все дурное, Гоголь верил в торжество справедливости, которая победит, как только люди осознают гибельность “дурного”. Реализовать эту задачу ему помогает смех. Не тот смех, который порождается временной раздражительностью или плохим характером, не тот легкий смех, служащий для праздного развлечения, но тот, который “весь излетает из светлой природы человека”.