Рисуя в своей поэме «Мертвые души» сатирическую панораму феодально-чиновничьей России, Гоголь широко использует излюбленный им художественный прием - характеристику персонажа через деталь. Рассмотрим, как применяет писатель этот прием, на примере «помещичьих» глав поэмы. Манилов с первого взгляда производит благоприятное впечатление на собеседника - он приветлив, любезен, словоохотлив. Однако после непродолжительного общения с ним становится очевидно, что за бесконечным потоком слащавых слов, за прекраснодушными фантазиями скрывается убогое, духовно омертвевшее существо. Многочисленные детали свидетельствуют: помещик глуп и ленив. В его доме «вечно недоставало» чего-нибудь: на всем лежит печать незавершенности и бесхозяйственности. Книжка, которую Манилов «постоянно читал уже два года», всегда заложена па четырнадцатой странице; в гостиной не один год стоит пара кресел, обтянутых рогожей (на них не хватило обивочной ткани) и т. п.
Коробочку Гоголь относит к числу тех «матушек, небольших помещиц», которые «плачутся на неурожаи и убытки», а между тем набивают «деньжонками» мешочки, «размещенные по ящикам комодов». Отличительные черты Настасьи Петровны - тупость и жадность. Об этих качествах можно догадаться по многим деталям: се комнату украшают картины «с какими-то птицами», часы с нарисованными на них цветами и маленькие зеркала с рамами «в виде свернувшихся листьев», но стены обвешаны «старенькими» обоями, а «за всяким зеркалом» заложены «или письмо, или старая колода карт, или чулок».
На «дубиноголовость» героини намекают и другие детали: на одно из чучел в ее огороде «надет был чепец самой хозяйки»; стенные часы в ее комнате издают такой звук, «как бы кто колотил палкой по разбитому горшку», а в описании дома и двора Коробочки часто у поминается домашняя птица (связанная в фольклорной традиции с обозначением глупости, безмозглости).
В портрете Ноздрева обращают на себя внимание детали его внешности: полные румяные щеки, белые «как снег» зубы, черные «как смоль» бакенбарды. Физическая привлекательность этого персонажа лишь оттеняет его внутреннюю пустоту. Непредсказуемая агрессия Ноздрева, непрочность связей, возникающих у него с другими людьми, символически передаются деталями его быта. В доме Ноздрева можно
Вещи, окружающие Собакевича, особенно выразительны. Они, пишет автор, словно говорят: «И я тоже Собакевич!» или: «И я тоже похож на Собакевича!» Неодушевленные предметы повествуют о персонажах поэмы столь красноречиво, что кажутся живыми, но сравнению с мертвыми душами своих хозяев. Не случайно автор сравнивает лица Собакевича и его супруги с тыквой и огурцом - явлениями мира вещного.
В описании Плюшкина, давно утратившего все мыслимые связи с миром, доминирующая деталь - «прореха»: Плюшкин демонстрирует Чичикову «спину, запачканную мукой, с большою прорехою». Утратив человеческий облик и способность жить среди людей, Плюшкин воистину превратился в «прореху на человечестве». Если о предыдущих персонажах можно было судить по деталям окружающей их обстановки, то о комнате Плюшкина автор говорит «Никак бы нельзя было сказать, чтобы в комнате сей обитало живое существо...»
Признаками омертвения, симптомами болезни, поразившей все общество, выступают и детали описания «губернского города NN1». Эти детали поражают абсурдностью, алогизмом; «покойная комната с тараканами»; грязная и закопченная «общая зала» гостиницы (украшенная, однако, картиной с изображением пышнотелой нимфы); магазин с картузами, фуражками и надписью: «Иностранец Василий Федоров»; хилые деревца в городском саду с подпорками, «очень красиво выкрашенными» зеленой краской. Описание гостиницы и городского пейзажа дается в первой главе, задолго до того, как будет рассказано о правах и обычаях чиновников и дам города NN. однако посредством выразительных деталей автор уже здесь сообщает многое о пороках, процветающих в губернском захолустье: о лени, тупости и продажности чиновников, об их неспособности заниматься своими прямыми обязанностями, о равнодушии «отцов города» к нуждам горожан.
«Гений детализации», Гоголь передаст через деталь все многообразие мира, в котором диковинно переплетено возвышенное и смешное, трагическое и абсурдное.