«В каком-то городке…,— излагает содержание комедии Булгарин, — городничий, земский судья, почтмейстер, смотритель училищ, попечитель богоугодных заведений представлены величайшими плутами и дураками. Помещики и отставные чиновники — ниже человеческой глупости. Жена и дочь городничего кокетки, каких… нельзя найти в малом городишке… Купцы и подрядчики сущие разбойники; полицейские чиновники ужас! В этом-то городишке все крадут, берут взятки, делают величайшие глупости, сознаются чистосердечно друг перед другом в своих плутнях и даже преступлениях (например, почтмейстер говорит, что он всегда распечатывает чужие письма, из одного любопытства) и живут да поживают дружно и мирно, приводя только в недоумение зрителя, не понимающего, каким чудом этот городишко, в котором нет честной души, может держаться на земном шаре, когда ни хищные волки, ни лисицы не могут жить в обществе».
Свой вывод Булгарин начал с предположения о возможности существования подобных городишек только на «Сандвичевых Островах, во времена Капитана Кука», но в конце статьи уже отказался от подобной категоричности. Он пишет, что Гоголь, желая представить русский уездный городок, изобразил городок малороссийский или белорусский… Да и сам городничий не мог бы взять такую волю в Великороссийском городке, между служащими да отставными дворянами». «Словом, — заканчивает свою мысль Булгарин,— городок автора «Ревизора» не русский городок, а Малороссийский или Белорусский, так незачем было клепать на Россию».
Автор рецензии считает комедию Гоголя вредной. Не знающий русской провинции может благодаря ей «подумать, будто, в самом деле, в России существуют такие нравы, будто может быть город, в котором нет ни одной честной души и порядочной головы».
«Ревизор», — по словам Булгарина,— не комедия, т. к. на административных злоупотреблениях комедию построить нельзя».
Статья Сенковского в «Библиотеке для чтения» с небольшими изменениями повторила мнение «Северной пчелы». Так же, как Булгарин, Сенковский советует Гоголю «оберегать себя от ряда необдуманных похвал», исходя- щих из некой «котерии». Последняя, нуждаясь в «примечательном таланте», который можно было бы противопоставить барону Брамбеусу, избрала своим героем Гоголя и превозносит его до небес. По мнению Сенковского, это делает Гоголя человеком, стоящим «на пропасти, прикрытой цветами».
Анализ «Ревизора» в статье следует за разбором комедии М. Загоскина «Недовольные», которая противопоставляется комедии Гоголя. «У Загоскина была идея, и хорошая комическая идея, у г. Гоголя идеи нет никакой». Сенковский так излагает понравившуюся ему идею «Не
Считая лучшей сценой в «Ревизоре» объяснение Хлестакова с Марьей Антоновной, типичной девицей из среды мелкого дворянства Малороссии, Сенковский советует Гоголю написать новую пьесу, расширить эту удачно начатую в «Ревизоре» любовную интригу.
Цель Сенковского и Булгарина, как и всей реакционной критики, одна: парализовать общественное значение «Ревизора».
Карикатура, фарс, грязная клевета — таков был приговор «Библиотеки для чтения», которая «получила внушение извне преследовать комедию эту, как политическую, не свойственную русскому миру» (Анненков, 176). Между тем комедия Загоскина, которая получила высокую оценку в рецензии Сенковвкого, была встречена резкой критикой. В ней видели проявление недоброжелательства автора к опальным политически неблагонадежным П. Я. Чаадаеву и М. Ф. Орлову. Отзывы были напечатаны в журналах: в «Телескопе», «Молве», в
откликнуться на комедию Загоскина в небольшой заметке для пушкинского «Современника». Однако, как оказалось, Пушкин сам подготовил небольшую рецензию о «Недовольных». Но ни гогодевская, ни пушкинская рецензии в печати не появились. Сохранившиеся черновики говорят о близости обоих писателей в оценке комедии Загоскина: оба они отнеслись к ней отрицательно. Но оттенки в содержании каждой из рецензий говорят о различном подходе к комедии. Пушкин подчеркивает свою солидарность с мнением московских журналистов: «Недовольные в самом деле скучная, тяжелая пиэса, писанная довольно легкими стихами. Лица, выведенные на сцену, не смешны и не естественны. Нет ни одного комического положения, а разговор пошлый и натянутый не заставляет забывать отсутствие действия»
Ненависть к Гоголю официального мира, светской среды и реакционной журналистики были мучительны для писателя: «Как ни странно покажется, что к числу причин, ускоривших отъезд Гоголя, мы относим и журнальные толки, но это было так» (Анненков, 81).
Понимая, что у реакционной журналистики трудно встретить сочувствие его комедии, Гоголь ждал приговора и суда широкого зрителя. Ему было важно услышать «суждения всех сословий», «все толки и мнения всех возможных классов толпы» (V, 382), высказанных «своими собственными словами» непосредственно, так, как оно было «почувствовано в простоте». Он хотел, чтобы люди высказали свое мнение, «еще не услышав сужденья знатоков, законодателей мыслей каждого».