Какую сцену вы считаете кульминацией коме­дии

Какую сцену вы считаете кульминацией коме­дии?

Кульминацией комедии является сцена вранья Хлестакова — явление VI действия третьего. Действие в явлении VI развивает­ся с нарастающим напряжением. Для Хлестакова рассказ о жизни в столице — «самая лучшая и самая поэтическая мину­та в его жизни», по словам Гоголя. Жела­ние сыграть роль повыше той, что у него в действительности, вызывает стремление предстать перед внимательно слушающи­ми дамами и испуганными чиновниками то в одном, то в другом облике. Верхом его вранья служит сообщение о том, что его бо­ится сам Государственный совет, что его «завтра же произведут в фельдмаршалы».

По мере того, как Хлестаков повышает занимаемые должности и свое положение в Петербурге, увеличивается страх слушаю­щих его чиновников, о чем говорят ремар­ки Гоголя: «Городничий и прочие трясутся от страха», в конце сцены городничий, «подходя и трясясь всем телом, силится выговорить», но не может произнести ни­чего, кроме: «А ва-ва-ва…ва…»

Хотя явление VI третьего действия — кульминация комедии, в дальнейшем на­пряжение не спадает (это одна из особен­ностей композиции комедии) вплоть до первых явлений действия пятого (торжество городничего и его супруги). Развязка наступает только в явлении VIII.

Какое место в пьесе занимает сцена вранья? Какую роль пытается играть Хлестаков? Он играет ее случайно, по неожиданному капризу, или она выражает его мечты и тайные стремления? Попробуйте прочесть в лицах сцены, в которых все чиновники по очереди дают взятку Хлестакову.

В «Отрывке из письма, писанного автором, вскоре после первого представле­ния «Ревизора» к одному литератору» Го­голь несколько раз повторяет фразу: «Не­ужели в самом деле не видно из самой ро­ли, что такое Хлестаков?» Не один раз автор комедии отмечает, что Хлестаков «не лгун, он сам позабывает, что лжет, и уже сам почти верит тому, что говорит».

Обратимся к сцене вранья — цент­ральной сцене третьего действия — и по­смотрим, как раскрывается в ней Хлеста­ков.

Желание порисоваться перед Анной Андреевной вызывает его рассказ о жизни в Петербурге, о службе в департаменте, куда он только заходит, чтобы дать указа­ния, о начальнике отделения, с которым он «на дружеской ноге» («Вы, может быть, думаете, что я только переписы­ваю…»). Видя всеобщее внимание дам и перепуганных чиновн

почтение к себе как к важной особе, Хлестаков уже говорит, что приходит в данный момент ему в голову, остано­виться он не может. Его стремление сыг­рать роль повыше той, которая уготована ему судьбой, заставляет его предстать пе­ред чиновниками человеком, вращаю­щимся в свете, завсегдатаем кулис, нахо­дящимся «на дружеской ноге» не только с начальником отделения, но и с Пушки­ным, «большим оригиналом».

Вранье потому и опьяняет Хлестакова, что в вымышленном мире он перестает быть самим собой. «Обрываемый и об­резываемый доселе во всем… — пишет Гоголь, — он почувствовал простор и вдруг развернулся неожиданно для само­го себя. нем все сюрприз и неожидан­ность… Он видит, что присутствующие с жадностью слушают его, ловят каждое слово и «сами кладут в рот» темы для раз­говоров (вспомните вопрос Анны Андреев­ны: «Так вы и пишете?.. Я думаю, с ка­ким вкусом и великолепием даются балы…»). И слова самого Хлестакова: «У меня много есть сочинений… Уж и на­званий даже не помню…»; «У меня пер­вый дом в Петербурге…» и т. д.

В «Замечаниях для господ актеров» Гоголь подчеркивает, что речь героя «от­рывиста, слова вылетают из уст неожи­данно, говорит и действует без всякого соображения». Отсюда и перескакивание с одной мысли на другую и незакончен­ные предложения: «На столе, например, арбуз в семьсот рублей… Я всякий день на балах…»; В передней, «когда я еще не проснулся: графы и князья толкутся и жужжат там…»; «Один раз я даже уп­равлял департаментом… Меня сам Госу­дарственный совет боится… Я везде. Во дворец всякий день езжу…».

Хлестаков, пишет Гоголь, «лжет с чув­ством, в глазах его выражается наслажде­ние, получаемое от этого. Это вообще луч­шая и самая поэтическая минута его жизни — почти род вдохновения».

Это ложь действительно бескорыстная, не преследующая никакой цели, кроме желания произвести впечатление на слушающих. Он лжет бесхитростно, и сам верит в то, что говорит.

Роль светского человека и государствен­ного чиновника, который может «все сде­лать, все, все, все», Хлестаков играет не сознательно, а случайно, всему виной вни­мание к нему и все увеличивающийся ис­пуг чиновников, но эта роль выражает мечты и, может быть, тайные стремле­ния маленького чиновника для перепи­сывания бумаг, «одного из тех людей, которых в канцеляриях называют пус­тейшими».