На первый взгляд, Чайльд-Гарольд, бесцельно скитающийся по миру и тщетно пытающийся избавиться в своих скитаниях от тоски, кажется лучшим адресатом строк из знаменитого лермонтовского стихотворения «Парус» («Белеет парус одинокий...»), написанного позже «Паломничества...» и, несомненно, по следам английского поэта-романтика:
Что ищет он в краю далеком,
Что кинул он в краю родном?
Но вот что странно: в заглавии своего произведения Байрон определил путешествие Чайльд-Гарольда как «паломничество». Традиционно под «паломничеством» понимается путешествие глубоко верующего человека к святым местам. В байроновской же поэме изображается разуверившийся в жизни молодой человек, гонимый в странствия стремлением
вырваться за пределы родины, где он не может найти смысла своего существования. Выходит, автор сыронизировал, вложив в слово «паломничество» противоположный смысл? Если это и так, то лишь отчасти: на пути Гарольда в самом деле встречаются святыни, о которых повествователь говорит почти с религиозным трепетом, а именно проявления творческого гения и воинского героизма. Подобные святыни противопоставляются в поэме повседневной действительности, тусклой и ничтожной в мирных условиях (как, например, в Англии, из которой бежит герой), изувеченной насилием в условиях чужеземного ига или наполеоновских войн (как, например, в посещаемых Гарольдом Италии и Испании). В таком противопоставлении реализуется принцип романтического двоемирия.