Три правды и их трагическое столкновение (по пьесе М. Горького «На дне»)

Пьеса М. Горького «На дне» ставится в сотнях театров. Режиссеры и актеры ищут новые и новые краски для горьковских героев, меняются костюмы и декорации. Но дух захватывает, когда осознаешь, что пьеса была написана более ста лет назад. Что же изменилось? Все так же есть свалки и места, где доживают обреченные, сломанные жизнью люди, так же искалеченная молодость мечтает о чистой любви и ждет принца, который возьмет за руку и выведет из кошмара, так же спиваются отброшенные прогрессом и изменениями в обществе рабочие и так же ходят, предлагая иллюзорное утешение, странные люди, уверяющие, что им открыта правда. И все мы рано или поздно ищем ответ: что есть истина, что нужно человеку — жестокая реальность, утешение любой ценой или что-то третье?

Три «правды» в пьесе противопоставлены друг другу. Одна — правда жестокости. Есть реальность, нельзя обманывать человека,

жалеть его, унижать этим. «Человек! Это — великолепно!» Люди должны смотреть в лицо фактам, как бы они ни были страшны. Кто же говорит это в пьесе? Может быть, положительный, сильный, смелый герой, человек, знающий цель жизни и бесстрашно к ней идущий? Увы, весь пафос снижается тем, что Горький отдает этот гимн во славу гордого человека картежнику и шулеру Сатину.

Правда реальности в том, что нет ни работы, ни пристанища, ни надежды, ни сил. Отнято право на жизнь, и выход один: «Издыхать надо!» Так говорит Клещ, единственный, кто поначалу еще надеется на то, что вырвется из ямы, что это не конец, а временное падение. Надеется на то, что реальность уступит любви, и проститутка Наташа. Страшная надежда у мужа Анны, что вот умрет, наконец, жена, и станет легче. Иллюзия освобождения теплится у всех, кроме Барона, но и у него есть ниточка: «Все в прошлом». Значит, было прошлое, что-то есть не впереди, так хоть позади. Полное отупение и равнодушие у Бубнова. Этот человек уже по ту сторону правды и надежды, он мертв, и ни иллюзии, ни реальные перемены не воскресят его.

И вот в этом аду, где глумится

над человеком само небо, лишая надежды, появляется странный персонаж. Лука — странник. Таких людей называли еще «странные», от «странствовать». Он ходит по миру, вооруженной единственной заповедью: все люди достойны надежды и жалости. Он обращается к отребью: «Честной народ». Это уважительные слова, не пустые. Так здоровались с работящими, хозяевами, людьми, пусть и бедными, но не отвергнутыми обществом. Как-то перекликается это с обращением «добрый человек» булгаковского Иешуа и его словами: «Нет злых людей на свете». Лука задан Горьким как носитель лжи, подающий милостыню вместо реальной помощи. Но как он может помочь? Все, что имеет странник, это тепло и жалость к человеку и твердое убеждение, что нельзя жить без надежды. Он не может помочь ни советом, ни делом. Но с приходом Луки в яме появляется свет.

Герои не обманываются, не верят Луке. Бубнов говорит, что Лука все врет, но без пользы для себя. Но доброту его, обращенную ко всем, без вопроса — а заслуживают ли эти люди доброго отношения, чувствуют и Пепел, и Наташа, и Анна, и Актер. Так может быть, это и есть настоящая правда? Но ужас в том, что беспочвенные надежды быстро рассеиваются, оставляя после себя еще больший мрак и опустошенность. Лука дает временное утешение, как лекарства, которые не лечат болезнь, а только заглушают боль. Но РЬКИИ не осуждает и не поддерживает философию утешительства. Он ищет в ней здоровую сторону. Человек — это действительно звучит гордо, и сила человека в том, что, поверив даже в невероятное, он силой веры может изменить саму реальность.

Нельзя убивать человека правдой, потому что кроме фактов, которые всегда переменчивы, есть другая правда — человеческая душа, вера в себя, надежда на лучшее, идеал и цель впереди, без которых жизнь просто невозможна и не нужна.

Такова третья правда — правда великого реалиста и гуманиста Горького, авторский голос, который звучит в пьесе, не заглушая голоса персонажей, но давая перспективу и указывая выход если не для героев пьесы, то для нас.