Образ Цахеса, как думают исследователи творчества Гофмана, мог быть навеянный писателю рисунками Жака Калло, в коллекции которого была целая серия карикатур, на которые он воссоздал гротескные образы безобразных горбунов. Отдельные из этих рисунков воспринимаются как портрет Цахеса: “То, что на первый взгляд можно было целиком воспринять за фантастично скрюченный обрубок дерева, было не что другое, как безобразный малыш каких-то две пяди на рост, который до сих пор поперек лежал в коробе, а теперь вылез и барахтался и, бурчав в траве. Голова у урода глубоко запала между плечами, на спине вырос горб, как тыква, а сразу же от груди свисали тонкие, словно лещиновые палочки, ноги, итак весь он был похож на раздвоенную редьку.
На лице невнимательный глаз ничего бы и не уведел, но, присмотревшись внимательнее, можно было заметить длинный острый нос, который высовывался из под черного чуба, пара маленьких черных глаз, - чудище, да и довольно”.
Цахес и остался бы навек обычным крестьянским сыном, если бы не милость феи Розабельверде, что проявила милосердие к маленькому уроду и наделила ее тремя волшебными волосинками, которые имели магическую силу: “Патронесса фон Рожагожа, или, собственно, славная фея Розабельверде, так как это именно она и есть, нашла урода на дороге. Фея так думала: когда природа, словно мачеха, обидела его, то она наградит малого странным таинственным даром, благодаря какому все, что кто-то доброго подумает, скажет или сделает в его присутствии, будет идти на его счет, ба даже сам он в обществе просвещенных, умных, остроумных людей будет чтимый как просвещенный, умный, остроумный, и вообще его будут иметь за наилучшего из тех, среди кого он будет находиться”.
Получив волшебный дар и “из спеси взяв себе пышное имя Цинобер”, Цахес начинает отвесное карьерное восхождение, с невероятной скоростью перепрыгивая с одного общественной ступени на другого. Сначала он попадается на воспитание в дом пастора, дальше с его рекомендательным письмом появляется в Керепес, где взыскивает незабываемое впечатление на профессора Моша Терпина: “Так как же гляньте только на его величественную фигуру, на его благородное, непринужденное поведение. Он, наверно, княжеской крови, а возможно, что и королевский сын!”. Без завершения университетского курса Цахес назначается чиновником из важных доверенностей, а дальше делает блестящую карьеру и становится в конце концов первым министром у князя Барсануфа.
Сила золотых волосинок такая большая, что Цахесом присваивается все: богатство, власть, таланты, даже любви волшебной Кандиды, нареченной поэта Бальтазара. Цахес готов уничтожить и самого Бальтазара, но в финал
Свою ошибку вынужденная была признать и самая фея Рожагожа: ” Бедный Цахесе! Пасынку природы! Я желала тебе добрая! Возможно, я ошибалась, думая, что чудесное внешнее дарование, которой я тебя одарила, осияет благотворным лучом твою душу и возбудит внутренний голос, который скажет тебе: “Ты не тот, за кого тебя считают, итак старайся уравняться с человеком, на чьих крыльях ты, бескрылая калека, поднимаешься!” Но никакой внутренний голос в тебе не проснулся. Твой заскорузлый, мертвый дух не смог подняться, ты не избавился своей глупости, грубости, невоспитанности”.
Цахес в повести Гофмана - один из тех безобразных существ, которые представляют отвратительный мир филистерской морали, но значение именно его образа в повести намного сложнее, чем других персонажей филистеров, и не подвергается четкому и однозначному толкованию.
Внутренний смысл образа Цахеса исследователи усматривают то в насмешке из общества, в котором имеет значение видимость, а не настоящие заслуги. То в опровержении власти золота, которые его символизируют золотые волосы на голове Цахеса, то в описани несправедливого и неравномерного распределения материальных и духовных благ в корыстолюбивом обществе, то в иронии над просветительскими лозунгами, которые на практике часто воспринимают за истину то, что на самом деле обнаруживает себя как фантастическая иллюзия.
Впрочем, можно говорить и о том, что в более общем, символическом смысле образ Цахеса выступает как олицетворение темных инстинктов человека, связанных с желанием восхваления и получение неограниченной деспотической власти над душами и умами других людей. При этом писателе описует даже не столько сам по себе образ урода Цахеса, сколько то, что аморальные качества и искривлено мировоззрение, не имея на самом деле ничего магического в своей глубинной сути, взыскивает магическое влияние на общество. Очевидно, внутренне готовое их воспринять как что-то надлежащее, как норму собственного жизненного поведения. Или не об этом свидетельствует одна из финальных сцен повести, в которой даже после того, как чары Цахеса уже развеялись, ему самому устраивают торжественные похороны?
Возможно, именно поэтому в повести Гофмана нет настоящего положительного героя, ведь каждый из персонажей писателя получает от него персональный критический счет, мера сомнения и насмешка которого пропорциональные мере отдаленности персонажа от того неосуществленного романтического идеала, которому сам Гофман остался верным к последним дням своей жизни.