В конце зимы 1824 года по Москве распространился слух, будто появилась пьеса, в которой высмеяно московское высшее общество, изображенное зло и карикатурно. Автором этой пьесы был Александр Сергеевич Грибоедов. Талантливый русский дипломат и писатель не случайно выбирает местом действия своей пьесы московские гостиные. Колыбелью автора была аристократическая Москва. Москва образованная и воспитала его ум и сердце. Москва народная, героическая укрепила его любовь ко всему русскому. Комедия «Горе от ума» – суровое обличение того мира, в котором процветают крепостники. Пьеса расходилась в списках по всей стране, но не только потому, что вопросы, поднятые в ней, были невероятно актуальными, но и потому, что комедия отличается удивительной реалистичностью. Главное действующее лицо пьесы даже не Шацкий, который, безусловно, выражает дорогие автору мысли, а вся Москва, все люди, населяющие ее. Сначала образ столицы состоит из портретов отдельных героев, но в третьем и четвертом актах эти портреты оживают в многочисленных персонажах, гостях на званом обеде в доме богатого московского господина Павла Афанасьевича Фамусова.
«На всех московских есть особый отпечаток», – говорит хозяин дома, который умеет давать людям меткие характеристики. Действительно, москвичи не похожи на жителей других городов. В монологах Шацкого и Фамусова даются описания отдельных людей, которые обозначают для читателя общие черты принадлежности к «московским».
Шацкий и Фамусов говорят о разном и по-разному. Фамусов – «древний, верный член» Английского клуба, что «все свое столетие проводил на балах». Тон Шацкого становится все больше и больше суровым. Следующий, кого упоминает герой пьесы, – любитель крепостного театра, чей «дом зеленью раскрашен в виде рощи», но сам он «толстый, его артисты худые». Вспоминает Шацкий и о принятой в Москве системе воспитания, когда родители стремятся набрать Детям «учителей полки, числом побольше, ценой подешевле». Москвичи видят спасение в немцах и французах, а результат – не только отсутствие представлений о национальной культуре, но и дикое «смешение языков: французского с нижегородским».
Монолог Шацкого разворачивает перед нами колоритную галерею обитателей Москвы. Но это взгляд с одной стороны. Во втором акте свое представление о москвичах выражает Фамусов. Мы видим почтенных московских бояр, которых молодежь должна считать образцом для подражания. Шацкий восклицает: «Нет, свет уж нынче не такой», – но так ли это?
Платон Михайлович Горыч – бывший товарищ Шацкого попал под каблук жены. Княгиня Тугоуховская с шестью дочерьми, озабоченными лишь удачным замужеством, помыкает старым князем. Один из самых колоритных образов – старая московская барыня Хлыстова. Видимо, мнение таких барынь больше всего боится Фамусов. Недаром последними словами комедии является его реплика: «Ах! Боже мой! Что станет говорить Княгиня Мария Алексеевна!». Да, женская власть в Москве сильная, но Москва уже не может прожить и без таких людей, как Загорецкая, умеющих услужить всем. Значительное место в комедии занимает Репетилов, что являет собой образ человека, способного опошлить всякая святое дело, и, наконец, главные герои.
Софья – типичная московская барышня, неглупая, но воспитанная не на реалиях жизни, а на французских романах. Скалозуб – типичный аракчеевский солдафон, человек, которого можно назвать слепым исполнителем воли вышестоящего начальства. Но его образ не только комический. Вспомним рассуждения Скалозуба о карьере: «Довольно счастлив я в товарищах моих. Вакансии имею открытые. То старших исключат других, Другие, смотришь, перебиты».
Фамусов – олицетворение «века минувшего» во всей его красе. Он является убежденным сторонником старых порядков, при этом он уже достиг «степеней известных» и заботится разве лишь о том, чтобы выдать замуж дочь. Все остальные дела его сводятся к тому, чтобы не забыть зайти на форели, потому что, как он сам признается: «Обычай мой такой: Подписан, так с плеч долой».
Пожалуй, единственное, в чем сходятся Фамусов и Шацкий, – это негативное отношение к засилью в российской дворянской среде иностранных мод и вкусов.
Шацкий на три важнейших года исчез из российской действительности. Но за эти три года затихла послевоенная радость. И в последнем монологе Шацкий уже кричит о той толпе «в любви предателей, во вражде неутомимых, рассказчиков неукротимых, несложных умников, лукавых простаков, старух зловещих, стариков», что он увидел в Москве.
Не знаю, изменилось ли что-нибудь в Москве после обличительных монологов Шацкого. Похоже, что нет. Но можно быть уверенным, что после появления комедии «Горе от ума» москвичи смогли по-новому взглянуть на все то, что их окружало.