Теория Раскольникова носит определенный отпечаток времени. Его идея о «праве сильного» отражала некоторые мысли нигилизма – мировоззрения, популярного в 60-ые годы 19 века. Главный герой много времени размышляет над историей жизни человечества. Выводы его сводятся к тому, что прогресс осуществляется чаще всего на чьих-нибудь страданиях.
Раскольников считает, что люди представляют собой «две категории». Первые – «твари дрожащие», именно они принимают на себя роль страдающих и безропотных. Другие – «сильные мира сего», эта категория в силу своей исключительности может пренебрегать любыми моральными устоями. Раскольников относит себя ко второй группе людей и задается вопросом, как далеко он может пойти в своей «свободе».
«…Вошь ли я, как вы, или человек? Смогу ли я преступить и взять или нет? … Тварь ли я дрожащая или право имею?» – именно эти мысли и привели Раскольникова к убийству старухи-процентщицы. В какой-то момент для него преступление становится той силой, которая может разъяснить главному герою, в чем смысл его существования.
Однако, совершив убийство, Раскольников перестает чувствовать свою исключительность. Теперь сомнения одолевают его, хотя сам процесс р
Причину своего страшного поступка Раскольников объясняет Соне Мармеладовой: «Не для того, чтобы матери помочь, я убил – вздор! Не для того я убил, чтобы, получив средства и власть, сделаться благодетелем человечества. Вздор! Я просто убил; для себя убил, для себя одного…» Но герой чувствует, что совершил страшную, непоправимую ошибку. Он не старуху убил, а убил себя, свою душу, божественное начало.
Следовательно, теория «сильного человека» во многом была бессмысленной изначально, если после долгих и мучительных душевных страданий Раскольников все же приходит к мысли о несостоятельности своих идей. Ф. М. Достоевский уверен, что бунт
Раскольникова является преступлением перед законами божескими и человеческими, которые существуют в народе в виде основ христианской нравственности.
Кульминация развенчания идей героя происходит в финале романа, когда во время каторжных работ Раскольников только и живет мыслями о Соне, о любви к ней. Любовь в самом широком смысле этого слова становится тем единственным, что спасает Раскольникова от духовной гибели.