Тема личности в романе Е. Замятина «Мы»

Настоящая литература может быть

только там, где ее делают не исполнительные

и благонадежные, а безумные еретики...

Е. Замятин

Имя Евгения Ивановича Замятина стало известным в литературной России еще в 1912 году, когда вышла первая его вещь — повесть «Уездное». Тогда о молодом писателе заговорили все и сразу как о новом, большом таланте. Почему же мы получили возможность познако­миться с творчеством Е. Замятина лишь в середине 80-х годов?

Любой настоящий талант не приемлет ограничений, стре­мится к свободе, открытости. Эта честность в высказыва­нии своих мыслей и явилась причиной литературной изо­ляции писателя после выхода в свет его антиутопии «Мы», написанной в 1919 году.

Замятин не зря считал свой роман «предупреждением о двойной опасности, грозящей человечеству: гипертрофиро­ванной власти машин и гипертрофированной власти госу­дарства». И в первом и во втором случае подвергается угрозе самое ценное, то, что делает человека человеком, — его личность.

В городе-государстве, созданном живым воображени­ем писателя, люди превращены в составляющие и быстро заменяемые части гигантской и страшной государствен­ной машины, они лишь «колесики и винтики в едином государственном механизме». Между индивидуумами мак­симально нивелированы все различия: жесткий, до секун­ды расписанный режим (нарушение которого очень же­стоко карается), коллективный труд и отдых, подавление любых самостоятельных мыслей, чувств, желаний не дают развиваться человеческой личности. Даже имен нет у граждан этого странного государства, а есть номера, по которым их можно было бы идентифицировать в случае надобности.

Всеобщее равенство, дома с прозрачными стенами (во- первых, людям нечего скрывать друг от друга, во-вторых, за ними легче наблюдать, выискивая нарушителей), жизнь по звонку, прогулки стройными рядами в свободное время, даже регламентированное количество жевательных дви­жений на каждый кусок нефтяной пищи — все это слу­жит непреложным основанием человеческого счастья. Вла­сти единого государства в лице Благодетеля пекутся о лег­кой, безмятежной жизни горожан — и вместе с тем об удобстве и незыблем

ости своего положения. И люди, на удивление, счастливы: им некогда думать, не с чем срав­нивать, они лишены возможности оценивать действитель­ность, потому что любые проявления индивидуальности, личности в Едином Государстве приравнены, в лучшем случае, к болезни, которую нужно немедленно излечить, в худшем — к преступлению, караемому смертью: «свобода и преступление так же неразрывно связаны между собой, как движение и скорость...»Кажется, все учтено в этом утопическом мире, чтобы стереть различия между людьми, даже любовь возведена в ранг государственной обязанности, потому что «всякий ну­мер имеет право на другой нумер как на сексуальный объект». Стоит лишь получить заветный розовый талон­чик — и ты имеешь право на часовой «сеанс», даже шторы можешь опустить...

Но все дело в том, что какой бы серой и однородной ни была человеческая масса, она состоит из отдельных лю­дей: со своим характером, способностями, ритмом жизни. Человеческое в человеке можно заглушить, придавить, но полностью уничтожить — невозможно. Ростки неизвест­ной ранее любви в сердце строителя Интеграла Д-503 обус­ловили и «кощунственные» мысли, и «преступные» чувства, и запретные желания. Невозможность жить прежней жиз­нью, личностное возрождение Д-503, с детства воспитан­ный в условиях Единого Государства, воспринимает как катастрофу, которую ужесточает врач, констатируя болезнь и ставя жуткий диагноз: «Плохо ваше дело! По-видимому, у вас образовалась душа».

Конечно, до истинного освобождения в этом случае да­леко, но и вода по капле долбит камень. Государство, не­способное к развитию, «вещь в себе» — обречено на гибель, поскольку в жизни отсутствие движения означает смерть. А для движения и развития государственного механизма нужны люди — не «винтики» и «колесики», а живые, ду­мающие личности с ярко выраженной индивидуальностью, имеющие право выбора, не боящиеся спорить и способные создавать не всеобщее счастье, а счастье для каждого в отдельности. Писатель хотел предостеречь весь мир (а осо­бенно свою страну) от страшных ошибок, но машина ново­го тоталитарного государства уже начала свой ход, и За­мятину пришлось отвечать за «преступную клевету» про­тив победы революции и социализма...