Как ни странно, каждый из нас – маленький Гренуй. То в нем, что наиболее соответствует нашим личным представлениям о красоте, счастье, успехе и самоутверждении, и вызывает ощущение сопереживания, в каком-то смысле тяги к главному герою детективного романа Зюскинда, как бы ни казалась ужасающей для кого-то его жизнь и его решения, как бы ни была недопустима и жутковата для кого-то мысль о подобном сходстве. Во время чтения мы лелеем надежду, пропитываемся любопытством, жаждой осуществления ненасытного читательского желания пережить вместе с героем острые моменты славы, счастья, любви, достижения целей, чтобы какое-то время жить книжной реальностью, ощущать те чувства и переживать те события, которых в нашей реальной жизни нет, которых почему-то не хватает, которые по каким-то причинам случаются в реальности очень редко. Мы алчем зрелищ собственного воображения, и писатель возрождает их для нас. Получив желанное, мы пожираем их.
Что же предложил нам Патрик Зюскинд в качестве очередной пищи? «Парфюмера». Парфюмера. Гренуя, приправленного его странной судьбой.
В романе Зюскинд уловил нюансы, суть и причины возникновения человеческих стремлений, строительство линии судьбы, прочувствовал свободу от излишних посягательств на частную душевную жизнь. Гренуй предстает передо мной человеком (именно человеком, а не мерзким существом-убийцей), который вполне имел право на существование, на радости и печали, на выбор жизненного кредо, как и каждый из нас. Получилось так, что он не поступился человеческими жизнями, возненавидел людей и тем самым пробудил чуть ли не самую глубинную, самую потаённую и схороненную в самом тёмном и недоступном уголке сторону внутренней жизни человека. Роман-детектив как будто воскрешает каннибалистические традиции прошлых веков, напоминая нам, людям, живущим в цивилизации 21 века, о том, какова наша природа, каковы наши корни, идущие с древне-архаических времён.
Каждый ощущает самого себя, каждый воспринимает мир сквозь себя, каждый всегда присутствует рядом с собой, тем самым любя людей, в которых любит себя, любя мир, в котором находит себя, любя результаты собственного труда как часть самого себя. Гренуй был лишён любви к людям, потому что видел и понимал, что они обладали тем, что ему было несвойственно и недоступно. И эту частичку Гренуя мы можем найти в себе, если злимся на другого за то, что в нем есть что-то нам несвойст
Причина всему этому – человеческая природа. Природа дикаря-каннибала, хитрого хищника, хоть и пользующегося карманными компьютерами (как когда-то ножами и топорами), ходящего на каблуках по гладко вымощенной улице, расцвеченной красочной иллюминацией, играющего в игру «Я самый развитой (культурный, сильный и т.п.)», но в глубине своего нутра остающегося полным тех же сексуальных стремлений, тех же базовых инстинктов выживания и удовлетворения своих потребностей, полным тех же защитных реакций, что и их далёкие предки. Здесь природа неизменна или меняется очень медленно. Это еще раз подтвердил Зюскинд, развернув сцену подготовки к казни и превратив ее в вакханалию, обнажив перед читателем оргиастическую и каннибалистическую сцены, чему метким выстрелом присвоил название «любовь».
Те лица, которые всячески стараются похоронить таковую природу (в себе и в других) по причине её несовместимости с их морально-этическими и религиозными представлениями, в данном случае окажутся тем самым на месте обманутых, введённых в заблуждение запахом Гренуя одержимых лиц, которые после оргии делают вид, что этого никогда не было. Любой намёк в эту сторону встречает у них буйный отпор. Делают ли они это в целях защиты своих противоречивых теорий, очередного подтверждения правоты того, во что они верят, или не представляя, что мир может быть устроен несколько иначе, чем им кажется – в любом случае, такие особы необъективны. Но таковых множество.
Почему-то именно этот заморыш-клещ Гренуй сумел удержаться в жизненном пространстве лучше всех, именно он успел реализовать себя на 200% и умер тогда, когда сам того пожелал.
Что может быть живучее, что может быть более близко к самой жизни, как не её суть?