Художественное мастерство Крылова в его баснях поистине совершенно. Но отточенный стих давался Крылову ценой огромного труда. Тщательно отделывая свои басни, Крылов многие строки переписывал по десять, двадцать раз, подбирая единственные, незаменимые выражения и слова для каждой строки и фразы. Да и написав басню, он продолжал совершенствовать ее текст.
* «Я до тех пор читал мои новые стихи,— говорил Крылов,— пока некоторые из них мне не причитаются, то есть не перестанут нравиться: тогда их поправляю или вовсе переменяю».
* Для каждого издания басен — а их Крылов с 1809 по 1843 год выпустил восемнадцать — он пересматривал текст, вносил поправки, изменял отдельные слова и стихи.
В басне «Тришкин кафтан», прежде чем каждая строка встала на свое место, Крылов четырежды принимался за обработку текста. В его бумагах уцелели варианты первых редакций, и можно понять, как развивался замысел произведения. Крылов начал басню так:
* У Тришки на локтях кафтан прорвался.
* Портного бы призвать, и дело все с концом.
* Но Тришка малый был с умом,
* Он говорит: «И сами мы зашьем»,
* И тотчас за иглу принялся.
Листок с этими стихами Крылов отложил, написав, что Тришка у кафтана «и фалды откромсал и полы». Басня как-то не шла. Крылов задумался: может быть, Тришка тут не с руки? Он имел в виду в басне сказать о тех людях, которые, не решая вопроса в целом, обходятся мелкими поправками, вводят частные обновления, не думая о том, что все их дело в конце концов от этого пострадает или будет совсем разрушено. Проще говоря, Крылов имел в виду дворян-помещиков. Многие из них, заложив имения в Опекунском совете, проживали полученный капитал. Подходил срок платить проценты за ссуду — они перезакладывали эти же имения, но снова растрачивали деньги, и тогда их имения поступали в продажу с торгов.
Во второй редакции басни возник намек на ее главную тему — как действующее лицо привлечен барин, кому Тришка служит:
* У Тришки на локтю кафтан продрался.
* «Подлец ты, пьяница, бездельник,— разъярясь
* Кричит боярин (он был князь),
* Чтоб эдак на глаза ты мне не попадался!»
* Мой Тришка за иглу принялся…
Нравоучение басни: как Тришка обрезал фалды и полы, так иные господа надеются поправить свои дела, занимая деньги. Образы Тришки и барина с трудом умещались на тесном пространстве короткой басни. И в третьей редакции Крылов п
* У барина кафтан на локотках продрался.
* Портного бы позвать…
Но какой же барин донашивает кафтан до дыр на локтях? Он руками не работает, да и не работает вообще. И не пишет, протирая локти,— это удел канцеляриста. И Крылов начал еще раз:
* Плащ у боярина прорвался.
* Портного бы призвать, и дело все с концом…
Такое с барином случиться может, однако будет ли он думать о починке, если он действительно барин? Нет, конечно, и Крылов оставил в басне одного Тришку, только в первой редакции вычеркнул четыре строки:
* У Тришки на локтях кафтан прорвался.
* Что долго думать тут?
* Он за иглу принялся…
Басенный рассказ о Тришке стал примером, а мораль была отнесена к сословию дворян:
* Таким же образом, видал я, иногда
* Иные господа,
* Запутавши дела, их поправляют…
* Посмотришь — в Тришкином кафтане щеголяют,
Когда басни Крылова только становились известными в Европе, один из французских журналов напечатал статью, содержавшую сравнение между русским баснописцем и Лафонтеном, чьи достоинства он ставил выше крылов-ских. В частности, по его мнению, Крылов пренебрегает достоверностью действия своих персонажей, и его читатель, дескать, не всегда верит автору. Возможно ли, например, «чтобы щука ходила с котом на ловлю мышей, чтоб мужик нанял осла стеречь свой огород, чтоб у другого мужика змея бралась воспитать детей, чтоб щука, лебедь и рак впряглись в один воз, и проч.»
Упрек этот надуманный, и Крылов не обратил на него внимания. Во-первых, у Лафонтена не меньше таких несообразностей: звери платят дань Александру Македонскому, Улитка, Куст и Летучая мышь делаются компаньонами в торговле и т. п. А во-вторых, если звери, как басенные персонажи, разговаривают между собой человеческим языком, то что может быть более несообразным с точки зрения науки и здравого смысла? Можно ли верить тому, что животные обзавелись музыкальными инструментами и пытаются составить скрипичный квартет? Что на сходке зверей волку было поручено стеречь овец? Что царь птиц орел выслушивает советы крота?
Нет, конечно, все эти сюжеты кажутся странными с точки зрения внешнего правдоподобия, но именно они лежат в основе басен, позволяя с участием персонажей-зверей иносказательно показывать и объяснять человеческие отношения. Таким способом выполняет басня свою задачу.