Однажды Печорин жил несколько недель в казачьей станице, где за столом зашел странный разговор об одном из мусульманских поверий, будто бы судьба человека предопределена небесами. Офицеры, каждый по своему, высказывались за и против, но неожиданно один из них, серб, поручик Вулич, вызвался «испробовать на себе, может ли человек …располагать своей жизнью или каждому… назначена роковая минута».
* «Наружность поручика Вулича отвечала вполне его характеру. Высокий рост и смуглый цвет лица, черные волосы, черные проницательные глаза, большой, но правильный нос, принадлежность его нации, печальная и холодная улыбка, вечно блуждавшая на губах его», придавали его облику особенное выражение.
Печорин предложил Вуличу пари, чтобы доказать, что ничего человеку не предопределено. Вулич согласился. Смотря на приготовления к выстрелу, Печорин заметил, что на лице поручика лежит «печать смерти». «Вы нынче умрете!» — сказал он Вуличу. Тот ответил: «Может быть, да. Может быть, нет…» Он взял пистолет, о котором не было известно, заряжен ли он, и нажал курок. Произошла осечка. Все облегченно вздохнули, решив, что пистолет не заряжен. Вулич выстрелил второй раз — в висевшую над окном фуражку, и раздался выстрел. Вулич собрал червонцы, выигранные им, взял свою шапку и ушел. Все это казалось «странным — и недаром».
На Печорина этот случай оказал сильное впечатление. Он долго не мог заснуть, вернувшись домой, а когда наконец забылся, его разбудили невероятным известием, что Вулич убит. Оказалось, что на темной дороге Вулич встретил пьяного казака, у которого спросил, кого тот ищет. «Тебя!» — ответил казак, ударив его шашкой, и разрубил от плеча до сердца… При последнем издыхании он сказал только два слова: «Он прав!».
Печорин понял, что последние слова Вулича имели отношение к нему, только что отметившему на лице поручика предзнаменование скорой смерти. Оказалось, что убийца заперся в какой—то хате, никого туда не пускает и толпа, стоявшая вокруг, никак не решится действовать. Печорин, вспомнив Вулича, решает сам испытать судьбу. Поставив людей, которые могли ему понадобиться, у дверей, он двинулся внутрь. Казак выстрелил, но промахнулся.
Размышляя о случившемся, Печорин пишет, что «всегда смелее идет вперед, когда не знает, что его ожидает. Ведь хуже смерти ничего не случится — а смерти не минуешь!»
Вернувшись в крепость, Печорин рассказал Максиму Максимовичу историю смерти Вулича. Старик, который, по выражению Печорина, «не любит метафизических прений», высказался только на счет ненадежности курков и черкесских винтовок. Но Вулича ему было жаль: «Впрочем, видно, уж таку него на роду было написано!..»