В 1839 году в третьем номере журнала «Отечественные записки» была опубликована повесть Михаила Лермонтова «Бэла». Затем, в одиннадцатом номере появилась повесть «Фаталист» и во второй книжке журнала за 1840 год - «Тамань». В том же году уже известные читателю три новеллы, повествующие о различных эпизодах жизни некоего Печорина, вышли в печати как главы романа «Герой нашего времени». Критика встретила новое произведение неоднозначно: завязалась острая полемика. Наряду с бурными восторгами Белинского, назвавшего роман Лермонтова произведением, представляющем «совершенно новый мир искусства», увидевшего в нем «глубокое знание человеческого сердца и современного общества», «богатство содержания и оригинальность», в печати звучали голоса критиков, абсолютно не принявших роман.
Один из самых ярых противников Лермонтова, некто А.С. Бурачок, утверждал, что образ главного героя романа - «эстетическая и психологическая нелепость», а в самом произведении «философии, религиозности русской народной и следов нет». Но как бы мы не оценивали роман, нельзя не отметить то мастерство, с которым Лермонтов выписал своего главного героя.
На протяжении всего произведения автор как можно полнее стремится раскрыть внутренний мир своего героя - Григория Александровича Печорина. Композиционная сложность романа неразрывно связана с психологической сложностью образа главного героя. Неоднозначность характера Печорина, противоречивость этого образа выявлялась не только в исследовании самого его духовного мира, но и в соотнесении героя с остальными персонажами. В первой части мы видим Печорина глазами Максима Максимыча. Этот человек искренне привязан к Печорину, но духовно глубоко ему чужд. Их разделяет не только разница социального положения и возраст. Они - люди принципиально различных типов сознания и дети разных эпох. Для штабс-капитана, старого кавказца, его молодой приятель - явление чужеродное, странное и необъяснимое. Поэтому в рассказе Максим Максимыча Печорин предстает как человек загадочный, таинственный.
В главе «Максим Максимыч» завеса тайны начинает приподниматься. Место рассказчика занимает давешний слушатель штабс-капитана, путешествующий офицер. И таинственному герою «кавказской новеллы» придаются какие-то живые черты, его воздушный и загадочный образ начинает обретать плоть и кровь. Странствующий офицер не просто описывает Печорина, он дает психологический портрет. Он - человек того же поколения и близкого, вероятно, круга. Если Максим Максимыч ужаснулся, услышав от Печорина о томящей его скуке: «…жизнь моя становится пустее день ото дня…», то его слушатель принял эти слова без ужаса как вполне естественные: «Я отвечал, что много есть людей, говорящих то же самое; что есть, вероятно, и такие, которые говорят правду…» И поэтому для офицера-рассказчика Печорин гораздо ближе и понятнее; он многое может объяснить в том: и «разврат столичной жизни», и «бури душевные», и «некоторую скрытность», и «нервическую слабость». Так, загадочный, ни на кого не похожий Печорин становится более или менее типичным человеком своего времени, в его облике и поведении обнаруживаются общие закономерности. И все же загадка не исчезает, «странности» остаются. Повествователь отметит глаза Печорина «они не смеялись, когда он смеялся!»
В них рассказчик попытается угадать «признак - или злого нрава, или глубокой посмеянной грусти»; и поразится и блеску: «то был блеск, подобный б
Почему молодой юнкер так неприятен Печорину? Как мы видим, Грушницкий отнюдь не является злодеем, с которым стоило бы бороться. Это самый обыкновенный юноша, мечтающий о любви и о звездах на погонах. Он - посредственность, но ему присуща одна вполне простительная в его возрасте слабость - «драпироваться в необыкновенные чувства», «страсть декламировать». Он стремиться играть модную среди юношей роль байронического разочарованного героя, «существо, обреченное каким-то тайным страданиям». Конечно же, читатель понимает, что это пародия на Печорина! Поэтому-то он так и ненавистен Печорину.
Грушницкий, как человек недалекий, не понимает отношения к нему Печорина, не подозревает, что тот уже начал своеобразную игру. Сначала Печорин даже вызывает у Грушницкого некое снисходительное чувство, так как этот юноша самоуверен и кажется себе весьма проницательным и значительным человеком. «Мне жаль тебя, Печорин,» - вот как разговаривает он в начале романа. Но события развиваются так, как этого хочет Печорин. Мери влюбляется в него, забыв о Грушницком. Обуреваемый ревностью, негодованием, а затем ненавистью, юнкер вдруг открывается нам с совсем другой стороны. Он оказывается совсем не таким безобидным. Он способен быть мстительным, а потом - бесчестным, подлым. Тот, кто совсем недавно рядился в благородство, сегодня способен выстрелить в безоружного человека. Эксперимент Печорина удался! Здесь с полной силой проявились «демонические» свойства его натуры: «сеять зло» с величайшим искусством. Во время дуэли Печорин вновь испытывает судьбу, спокойно стоя лицом к лицу со смертью. Потом предлагает Грушницкому примирение. Но ситуация уже необратима, и Грушницкий погибает, испив чашу стыда, раскаяния и ненависти до конца.
Итак, образ Грушницкого очень важен в романе, он открывает, может быть, самое главное в центральном герое. Грушницкий - кривое зеркало Печорина - оттеняет истинность и значительность страданий этого «страдающего эгоиста», глубину и исключительность его натуры, доводит качества Печорина до абсурда. Но в ситуации с Грушницким с особой силой раскрывается и вся опасность, которая всегда заложена в индивидуалистической философии, присущей романтизму. Лермонтов не стремился выносить нравственный приговор. Он лишь с огромной силой показал все бездны человеческой души, лишенной веры, проникнутой скептицизмом и разочарованием.