«Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова», написанная Лермонтовым в 1837 году. Эта дата проставлена в «Стихотворениях М. Лермонтова», 1840 и опубликованная 30 апреля и имеет уже большую и сложную историю изучения. Исследователи касались главным образом фольклорной основы «Песни…», ее сюжета и художественных особенностей. Было выяснено, что сюжет «Песни…» не восходит к какому-либо определенному фольклорному источнику, – что Лермонтов воспользовался общим богатством народной поэзии. Много внимания уделяли исследователи, в особенности М. Штокмар в итоговой статье «Народно-поэтические традиции в творчестве Лермонтова», стиху «Песни…». Меньше повезло изучению художественного смысла этого уникального произведения, хотя в нашем распоряжении есть ценнейшие замечания В. Г. Белинского и А. В. Луначарского. Между тем до конца не ясно, что представляет собой «Песня…» является ли она произведением реалистическим или романтическим. На этот счет существуют разнообразные и противоречивые толкования.
Он зависит от исторических обстоятельств, но бросает им вызову Поведение Калашникова определяется условиями намни, принимаемыми им, но нарушение этих условий, привычных норм воспринимается как трагедия. Герой защищает нормы, освященпые традицией и законом, установленные веками народной жизни, и в этом смысле его протест обнаруживает не независимость от исторической действительности и полную свободу от нее, а, напротив, подчиненность сложившемуся укладу. Степан Калашников действует от имени народа как создателя и носителя вековых жизненных установлений. Здесь пролегает грань между декабристским героем, свободным от исторических условий, не обремененным традициями, и лермонтовским эпическим героем, вобравшим народную психологию и видящим свой долг в защите народных обычаев: Лермонтов пошел по пути романтизации эпического героя, героика которого обусловлена не личной, субъективной страстью или только личной местью, а всем укладом жизни. Герой выступает от имени народа и от себя лично, но его личные интересы проникнуты общенародными.
«Песня про купца Калашникова» не имеет соответствий в лермонтовском поэмном творчестве. Самая уникальность «Песни…», однозначность избранной по
Первое, с чем прежде всего сталкивается исследователь,- историческая основа «Песни…». Однако история в «Песне…» художественно вымышленная. Подход Лермонтова к историческому материалу отличен от пушкинского.
Второе, с чем должен считаться изучающий «Песню…»,- ее адрес. По глубокому замечанию В. Г. Белинского, смысл поэмы «свидетельствует о состоянии духа поэта, недовольного современною действительностью и перенесшегося от нее в далекое прошлое, чтоб там искать жизни, которой он не видит в настоящем». Почти в тех же словах сказано и о стихотворении «Бородино». Это позволяет опять-таки думать, что адрес лермонтовской поэмы – «нынешнее племя», хотя в тексте «Песни…», в отличие от «Бородина», нет прямых указаний. Следовательно, «Песня…» задумана как прямая антитеза героическому племени, а поведение Калашникова – как действенный пример для современного поэту поколения. Здесь поэма обнаруживает связь с декабристской героической поэмой, хотя декабристская традиция преодолевается уже тем, что герой – человек исторически определенного времени, исторически точных условий, испытывающий на себе тяжесть «царской милости».
Личная судьба Степана Калашникова пересеклась с народной судьбой, с защитой интересов и устоев всего народа. Отсюда, с одной стороны, происходит известная идеализация русского средневековья, исторических форм русской жизни, характерная для романтизма, а с другой – ясно, что протест героя вызревает изнутри этой народной жизни как ее закономерное порождение и внутренне присущее ей начало. Так традиционная для декабристской поэмы проблематика – история есть вечная борьба тирана и тираноборца – получает новое, оригинальное освещение, в котором романтический протест исторически, объективно обусловлен. Как тонко заметили Л. С. Мелихова и В. Н. Турбин, Лермонтов предоставляет своему герою – Степану Калашникову – один путь поведения – протест, и в этом, безусловно, сказался романтизм поэмы, но один путь поведения оправдан не субъективными только причинами, но и бытом, психологией, коренящимися в самом устройстве жизни.