У романа М. А. Булгакова “Мастер и Маргарита” сложная судьба. Произведение, законченное в конце тридцатых годов, не было опубликовано при жизни автора и впервые увидело свет в середине шестидесятых годов. Сам Михаил Булгаков считал этот роман главной книгой своей жизни, итоговым произведением, и, как вспоминала его жена, перед смертью говорил: “Что я мог написать после “Мастера”?”
“Мастер и Маргарита” — двойной роман. Он состоит из романа Мастера о Понтии Пилате и романа о судьбе самого Мастера. Легендарный бродяга Иешуа, прокуратор Иудеи Понтии Пилат и еще более фантастический Воланд со своей свитой, а рядом — местные обыватели тридцатых годов нынешнего столетия. Оба сюжета формально соединяет лишь фигура Мастера, однако, как мне представляется, смысл соотношения гораздо глубже. Роман Булгакова об извечной борьбе добра и зла. Это произведение, посвященное не судьбе определенного человека, семьи или даже группы людей, как-то между собой связанных, — он рассматривает судьбы всего человечества в его историческом развитии. Временной интервал почти в два тысячелетия, разделяющий действие романа об Иисусе и Пилате и романа о Мастере, лишь подчеркивает, что проблемы добра и зла, свободы духа человека, отношения его с обществом — это вечные, непреходящие проблемы, актуальные для человека любой эпохи.
Вот почему немало общего есть, на мой взгляд, в самих судьбах Иешуа и Мастера. Во времена кесарей Августа и Ти-берия в мир пришел человек, открывший людям некую духов- ную истину. Современники же остались в большинстве своем глухи к его учению. Его ученик Левий Матвей говорил: “...свергнется старый храм и взойдет новый...” — в прямом смысле, хотя Иешуа говорил в переносном. Он был казнен, и в казни его были непосредственно повинны духовные и гражданские власти империи. Такова вкратце история Иешуа.
А вот судьба Мастера. Он задается целью написать роман, “восстановить правду об учении, жизни и смерти Иешуа”, он хочет “заново напомнить людям о той проповеди добра и любви, с которой пришел в мир великий проповедник”. Но люди с того времени не изменились. Это подмечает и Волан д. “Ну что же, — задумчиво отозвался тот, — они — люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было... Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или золота”. Но и сейчас, как и тогда, люди не хотят слышать этой правды, а Мастера постигает участь если и не столь трагическая, как Иешуа, то, во всяком случае, подобная ей. Обоих героев объединяет приверженность к правде, готовность претерпеть великие страдания во имя ее.
В чем она, эта правда? Давно замечено, что булгаковский Иешуа — это художественное осмысление евангельского образа Иисуса Христа. Дело, разумеется, не в том, насколько точно передает писатель детали евангельской легенды, он зачастую сознательно отступает от нее. При этом его герой остается носителем высшей философско-религиозной истины.
По сути дела, роман Булгакова — это роман о подлинной и мнимой силе человека, о свободе его духа. Вот и всесильный, казалось бы, неограниченной властью наделенный Понтий Пилат, монотонно ведущий допрос, неожиданно чувствует силу, стоящую за нашим философом, силу выговариваемой им истины. И это вызывает у прокуратора невольное уважение. Пока Иешуа проповедует, что все люди добры, Пилат склонен снисходительно взирать на это безвредное чудачество, но вот философ коснулся верховной власти и заявил, что настанет время, когда власти кесарей не будет над людьми, и тут же Пилата пронзает острый страх, что он доверительно беседует с государственным преступником.
Всесильный прокуратор тут же ока
Нет, Пилат у Булгакова, как мне кажется, вовсе не показан классическим злодеем. Прокуратор не хочет зла Иешуа, к жестокости и социальной несправедливости привела его трусость. Это, однако, ни в коей мере не оправдывает поступок Понтия Пилата, и Булгаков осуждает его без пощады и снисхождения. Именно страх делает неплохих, неглупых и лично храбрых людей слепым орудием злой воли. Трусость — это крайнее выражение внутренней подчиненности, несвободы духа, зависимости человека. Она особенно опасна еще и тем, что, раз смирившись с ней, человек уже не в силах от нее отделаться. Таким образом, могущественный прокуратор превращается в жалкое, безвольное существо. Зато бродяга философ крепок своей наивной верой в добро, которую не могут отнять у него ни страх наказания, ни зрелище всеобщей несправедливости. В образе Иешуа Булгаков воплотил идею добра и неизменной веры. Несмотря ни на что, Иешуа продолжает верить в то, что злых, плохих людей нет на свете. Он и умирает на кресте с этой верой.
Казалось бы, учение Иешуа слишком наивно, слишком идеально, чтобы быть жизненным. Ведь и спасти хотя бы свою-то собственную жизнь, убедив Понтия Пилата, готового его выслушать, герою не удается.
Значит ли это, что сама вера в добро безнадежно скомпрометирована в булгаковском романе? Думаю, это не так. Ведь не случайно же учение Иешуа, его жизнь и смерть, через много столетий привлекают Мастера, которого тоже отличает верность убеждениям. Подобно бродяге из Гамелеи, Мастер чутко откликается на человеческие страдания, боль.
Однако ему трудно поверить в то, что всякий человек добр и надо забывать людям любую обиду, идея всепрощения чужда Мастеру: он тоже верит в добро, но он знает и то, что победа добра возможна только в борьбе со злом.
Пока справедливость не пришла, пока не настал ее срок, уставшего и побитого жизнью Мастера поддерживает лишь одно — вера в важность своего труда, в его необходимость, любовь к Маргарите. Маргарита пошла на сделку с дьяволом ради Мастера. Дьявол восхищается ею, ее любовью. Он отпра вил Мастера и Маргариту на покой. Именно такая судьба и у романа Булгакова.
Преодолев бесчисленные запреты, он пережил своего создателя и дошел до читателя. Перечитывая сегодня “Мастера и Маргариту”, мы заново задумываемся над проблемами, которые, видимо, никогда не утратят своей актуальности. Не утратят потому, что, пока существует человек, ему неизбежно приходится делать в своей жизни выбор между добром и злом, между истиной и обманом.