Русской литературе свойственно размышлять. Стоит лишь вспомнить «Думу» Лермонтова или «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева… И вот перед нами еще одно размышление .
Подъезд, о котором идет речь, находится на Литейном проспекте напротив окон квартиры, где жил Некрасов. Поэт не раз наблюдал, как просители толпились у подъезда в ожидании приема в торжественные, и в обычные дни.
Тут прожектеры, искатели мест
и преклонный старик, и вдовица.
Тем не менее это еще не повод к написанию стихотворения. Некрасова заставила взяться за перо другая картина.
Раз я видел, сюда мужики подошли,
Деревенские русские люди
Документальность - вот отличительная черта поэзии Некрасова. Помните: «Вчерашний день, в часу шестом…»,
«Спеша на званый пир по улице прегрязной,
Вчера я поражен был сценой безобразной…»
«Вор»
Итак, у подъезда люди, на которых по сути, держится Россия: деревенские мужики. И что же? Их не приняли вовсе. Кто-то крикнул швейцару:
«Гони! Наш не любит оборванной черни!»
Но этот «наш» повсюду, а не только здесь. Он есть в «Отцах и детях» (помните, Павел Петрович, разговаривая с крестьянами, мочил свои усы одеколоном). Тем не менее «чернь» стала главным героем всего творчества Некрасова, и прежде всего поэмы «Кому на Руси жить хорошо». «Разводя безнадежно руками», мужики отправл
Ты, считающий жизнью завидною
Упоение лестью бесстыдною,
Волокитство, обжорство, игру,
Пробудись!..
Последнее слово звучит в двух смыслах. Во—первых, барин еще спит, подобно Онегину, «утро в полночь обратя»; во-вторых, придет ли наконец нравственное пробуждение к тем «счастливым», что «глухи к добру»? Или произойдет пробуждение, к которому зовет поэт заключительными строками «Размышлений»:
Ты проснешься ль, исполненный сил,
Иль, судеб повинуясь закону,
Все, что мог, ты уже совершил,
Создал песню, подобную стону
И духовно навеки почил?
Это не только призыв, но и вопрос к народу, который «стонет» по полям, по дорогам, на железной цепи в рудниках… Многократно повторяя слово «стонет», Некрасов рисует картину бед и страданий народа. К этому стихотворению органично примыкает другое, написанное через десять лет после «Размышлений у парадного подъезда».
Душно! без счастья и воли
Ночь бесконечно длинна..
Буря бы грянула, что ли?
Чаша с краями, полна!
Грянь над пучиною моря,
В поле, в лесу засвищи,
Чашу вселенского горя
Всю расплещи!