Природа — это сфера, поглощающая пространство романа. Чтобы понять причины поведения Живаго в определенных ситуациях, нужно разобраться в значении для него природы и ее месте в произведении.
Вся жизнь Живаго — инстинктивное стремление раствориться в природе, не сопротивляться ей, вернуться в детство, где “внешний мир обступал Юру со всех сторон, осязательный, непроходимый и бесспорный, как лес... Этот лес составляли все вещи на свете... Всей своей полузвериной верой Юра верил в Бога этого леса как лесничего”. Даже христианство здесь неизбежно природно: то Иисус представляется “человеком-пастухом в стаде овец на заходе Солнца”, то цветы провожают Живаго в мир иной, потому что “царство растений — ближайший сосед царству смерти. В зелени земли сосредоточены тайны превращения и загадки жизни”.
Отойдя от Бога, а тем самым и от природы, в пору своей молодости, Живаго во время гражданской войны, когда “кончились законы человеческой цивилизации” и давление разума ослабело, возвращался в природу через любовь к Ларе. В романе “природность” любви постоянно подчеркивается: “Они любили потому, что так хотели все кругом: земля под ними, небо над их головами, облака и деревья”. Да и сама Лара появляется в образе то лебедя, то рябины, а в конце концов становится ясно, что для Живаго Лара — воплощение самой природы: “Юрий Андреевич с детства любил сквозящий огнем зари вечерний лес. В такие минуты точно и он пропускал сквозь себя эти столбы света. Точно дар живого духа потоком входил в его грудь, пересекал все его существо и парой крыльев выходил из-под лопаток наружу...” “Лара!” — закрыв глаза, полушептал или мысленно обращался он ко всей своей жизни, ко всей Б
Именно тем, что Лара для Живаго олицетворяла всю природу, можно объяснить его инстинктивное к ней стремление. Он должен был в ней раствориться, как тогда в лесу, когда он прилег на лужайке и “пестрота солнечных пятен, усыпившая его, клетчатым узором покрыла его вытянувшееся на земле тело и сделала его необнаруженным, неотличимым в калейдоскопе лучей и листьев, точно он надел шапку-невидимку”. Растворяясь в природе, человек уравнивается в правах с животными: они единоправные братья даже с насекомым: “Бабочка незаметно стушевалась на ней (на сосне), как бесследно терялся Юрий Андреевич для постороннего глаза под игравшей на нем сеткой солнечных лучей и теней”.
Возвращение в лес, к началу, когда все были равны, — единственный выход для Живаго как творческой личности, в противном случае он постоянно будет чувствовать ущербность своего существования. Он и Лара — единое целое, этого требует природа, этого требует его душа. Поля, “сиротеющие и проклятые без человека”, вызывают у Живаго ощущение жарового бреда: он видит, как по ним “змеится насмешливая улыбка диавола”; в то время как в лесах, “красующихся, как выпущенные на свободу узники”, обитает Бог, и на человека нисходит состояние просветления, выздоровления.
Пастернак заставляет Живаго и нас, читателей, чувствовать не только внутренние проявления природы, но и внешние, некоторые из них становятся постоянными вестниками радости или несчастья. Они предвещают будущие события “потому, что герои находятся в системе природы, на них она распространяет свои законы, в ее власти и ведении их будущее и прошлое”.