Главный герой Пастернака - доктор. Так же как доктором является и герой Диккенса. Краткая характеристика доктора Манетта распространяется в "Докторе Живаго" на все ситуации, характеризующие врачебную деятельность Юрия Живаго. "Доктор Манетт принимал дома пациентов, которых привлекала к нему его давнишняя репутация дельного врача, восстановлению коей немало способствовали слухи о его злоключениях. Благодаря своим обширным знаниям, проницательности и искусству врачевания он пользовался заслуженным уважением и зарабатывал столько, сколько ему требовалось" (с. 115).
В общих чертах врачебные занятия Юрия Живаго выглядят так. Это работа в больнице в Москве до войны; в мелюзеевском госпитале; в больнице в Москве осенью 1917 года. Эти три ситуации из Первой книги имеют отражениями три из Второй: врачебная деятельность в Варыкино; в партизанском отряде; в Юрятине. Осевым моментом, создающим симметрию, является посещение доктором больной в доме у Брестской заставы и его последующая болезнь. Если в Первой книге Юрий Живаго лечит добровольно, подобно доктору Манетту, то во Второй - поневоле, вынужденно.
Глава VI "Толпы народу" из книги второй содержит рассказ о приходе мистера Лорри в дом доктора Манетта, когда отец и дочь отсутствуют. Мистер Лорри разговаривает с мисс Просе о докторе, который, вспоминая произошедшее с ним, "поднимется и ходит взад и вперед, взад и вперед, не останавливаясь" (с. 120), а Люси тогда идет к нему и молча ходит с ним вместе, пока не успокоит. В "Докторе Живаго" персонажами, наделенными чертами мисс Просе, оказываются оставшиеся в мелюзеевском особняке графини Жабринской, превращенном в военный госпиталь, "две любопытные женщины, старая гувернантка графининых дочерей, ныне замужних, мадемуазель Флери, и бывшая белая кухарка графини, Устинья" (III, 134).
Во Второй книге "Доктора Живаго" некоторые характеристики мисс Просе можно узнать в описаниях Кубарихи. Долгий разговор мистера Лорри с мисс Просе о докторе и Люси отражается в "Докторе Живаго" в кратких разговорах Юрия Живаго с мадемуазель Флери о Ларе, а перед отъездом доктора - о стуке в окно, причиной которого был ураган. У Пастернака вслед за Диккенсом актуализирован семейно-возрастной статус героини. Отличие в том, что большее внимание читателя обращено на национальную окрашенность обращения "мадемуазель" (по контрасту с "мисс"),
Ворчливая Просе, отмечающая, что у нее нет воображения, предана Люси - так же ворчливы Флери и Устинья, у которых очень богатое воображение: женщины "были нежно привязаны друг к другу и без конца друг на друга ворчали" (III, 135). Просе дает прямые положительные оценки Люси, которую называет "птичкой" - Флери также положительно оценивает Лару ("чайку"), но отношение свое не озвучивает. Если Просе заботится о Люси и ухаживает за ней, то Флери движет совсем другая забота: сообщив доктору, что Лара только что вернулась из поездки и устала, она советует ему постучаться.
Конец дня и вечер, который проводят вместе доктор Манетт, Люси, мистер Лорри, мисс Просе, Дарней и Картон, соотносятся в "Докторе Живаго" с двумя вечерами в Мелюзееве, когда Юрий Живаго слушает из окна (в "Повести..." у окна стоит Картон), а потом, находясь на площади ночной митинг, а в следующий вечер рассказывает о нем Ларе. Кроме того, с упомянутым разговором друзей, состоявшимся перед тем, как развернутся основные драматические события "Повести...", соотносятся и разговоры друзей в "Докторе Живаго" после того, как главные события уже состоялись (например, разговор на вечеринке у Громеко после возвращения Юрия Живаго с войны; разговор Юрия Живаго с друзьями в комнате Гордона после возвращения доктора с Урала; разговор Гордона и Дудорова после смерти Юрия Живаго и после войны).
Пастернак всякий раз обыгрывает ключевые детали сцены Диккенса. Это духота, открытое окно, гроза, занавеска, неспешность разговора и его скрытое символическое значение, присутствие революционных толп. В "Повести..." герои прислушиваются к шагам этих толп: "Шаги слышались непрерывно, все более и более поспешные, стремительные. Эхо в тупике подхватывало их и вторило этой беготне; шаги раздавались под окном и даже в комнате; они приближались, убегали, останавливались, - но все эти шаги эхо доносило с улицы, а в тупике не было ни души" (с. 126).