По жанровой характеристике близкое элегии, стихотворение выходит за рамки вольнолюбивой лирики.
В нем две части, первая из которых была опубликована поз названием «Уединение» (1826). Полностью «Деревня» была известна только в списках. Один из них был направлен автором царю, у котрого элегия получила неожиданно положительную оценку как выражение «добрых чувств».
В первой части возникает картина сельской жизни, увиденной «от суетных оков освобожденным» лирическим героем. В «пустынном уголке» он видит благословенную антитезу «порочному двору Цирцей», «роскошным пирам», «величию неправому» «злодея иль глупца» - всему тому, что составляет содержание жизни в столице. Выстраивается ряд противопоставлений (суета – «спокойствие», «забавы» - «труды», «заблуждения»- «истина»), обрисовывающих ту пропасть, которая отделяет пороки света от гармонии «дубров» и полей. Средь них лирический герой находит «счастье», здесь оживает его «свободная душа», ищущая творчества («Приют...вдохновенья») и «размышленья».
Любящему взору («…люблю сей темный сад») во всем видятся «следы довольства» («овины дымные», мельницы, стада, «парус рыбаря») в деревенском быту. Лирический герой восхищен красотой природы (прототипическим был пейзаж Михайловского). В ней он замечает гармоничное сочетание цветов, запахов, звуков («темный сад» и «светлые ручьи», белый парус и «лазурные равнины»; цветы, «луг, уставленный душистыми скирдами» и «овины дымные»; «тишина полей» и «шум дубров»).
Детали пейзажа (рощи, поля, ручей, стада, челн рыбака) указывают на реминисцентный источник «Деревни».
Стихотворение написано ямбом.
«Свободный», «вольный» - эпитеты, играющие важнейшую роль в характеристике «счастья» на лоне природы («праздность вольная», «свободная душа»). Мотив простора в пейзаже в третей строфе имеет продолжение в образе путешествия в веках:
Оракулы веков, здесь вопрошаю вас!
В уединен
Слышнее ваш отрадный глас;
Он гонит лени сон угрюмый,
К трудам рождает жар во мне,
И ваши творческие думы
В душевной зреют глубине.
Свободное размышление лирического героя касается как истин прошлого, прежде всего просветительских идеалов, так и современных впечатлений. Среди них наиболее сильным является «убийственное» противоречие между гармонией природы и враждой людей:
Не видя слез, не внемля стона,
На пагубу людей избранное судьбой,
Здесь барство дикое, без чувства, без закона,
Присвоило себе насильственной лозой
И труд, и собственность, и время земледельца.
…
Здесь тягостный ярем до гроба все влекут…
Развитию «мысли ужасной» посвящена вторая часть стихотворения. Она не была опубликована в связи с остротой критики крепостного права, составлявшего основу вражды и рабства, «позорно», «печально» выделяющихся на фоне «цветущих нив и гор». В остальном же четвертая, самая объемная строфа в стихотворении (27 строк) представляет собой достоверную картину крепостного быта, заостренную благодаря антитезам.
Напряжение в лирическом сюжете нарастает, и кульминационной точкой является осознание героем своей ответственности за судьбу народа. Его «эхо» должно звучать в «грозном» голосе поэта. Тогда он может «сердца тревожить», пробуждая Россию от векового сна:
О, если б голос мой умел сердца тревожить!
Почто в груди моей горит бесплодный жар,
И не дан мне судьбой витийства грозный дар?..
В завершающих строчках звучит стремление увидеть «наконец» не только «рабство, падшее по манию царя», но и наступление «избраннейшего» дня свободы:
Увижу ль, о друзья, народ неугнетенный
И рабство, падшее по манию царя,
И над отчеством свободы просвещенной
Взойдет ли наконец прекрасная заря?