Письмо Татьяны и письмо Онегина в романе А. Пушкина «Евгений Онегин»

«Несмотря на то, что роман носит на себе имя сво­его героя,— в романе не один, а два героя: Онегин и Татьяна»,— справедливо писал в одной и своих ста­тей о «Евгении Онегине» В. Г. Белинский. Именно чувства Татьяны и Евгения стали сюжетным ядром произведения, именно их характеры стали объектом пристального авторского внимания. Раскрыть как можно глубже внутренний мир «милой» Татьяны и «доброго приятеля» Онегина — было одной из важ­нейших задач поэта.

Огромное значение в этом плане имеют письма ге­роев друг к другу. Письмо, в особенности таящее в себе любовное признание,— это опрокинутая чаша мыслей и чувств. Подлинная искренность и откровен­ность такого послания являются залогом того, что душа автора письма будет действительно обнажена.

Кроме того, настоящая сущность человека проявляет себя именно в критические моменты жизни, а любов­ное признание — одно из тяжких испытаний.

Итак, Татьяна решается писать Онегину. Ее пись­мо, как отмечал В. Г. Белинский, «высочайший обра­зец откровения женского сердца». И с ним нельзя не согласиться. Критик полагал, что «сочетание просто­ты с истиною составляет высшую красоту и чувства, и дела, и выражения....», потому что в послании Татья­ны, действительно, рядом с предельной откровенно­стью соседствует простота.

Я к вам пишу — чего же боле? Что я могу еще сказать? Уже в самом начале письма звучит глубокая вера Татьяны в порядочность ее избранника и доверие к нему. Боясь быть наказанной презрением, Татьяна все же изливает откровения «души неопытной». Она уверена, что пишет именно тому человеку, который послан ей Богом, а потому она будет верна ему до кон­ца. Сколько страсти в ее словах, сколько подлинного умения любить! Не признаться Онегину Татьяна не может: ее душа пылает чувством, которое она давно ждала и о котором мечтала. Кокетничать и пытаться заслужить внимание иным способом не в ее характе­ре. Такое поведение — доказательство исключитель­ности героини.

Онегин отвечает на откровения Татьяны холодным и отрезвляющим разговором, но наступает момент, когда и этот знаток «науки страсти нежной» берется за перо. Что же толкает его на это? Новое свидание с когда-то отвергнутой им женщиной. Самая первая ре­акция Онегина на появление Татьяны — смятение, сомнение, шок:

Ужели,— думает Евгений,—

Ужель она? Но точно... Нет...

Как! из глуши степных селений...

Он ожидает того же и от Татьяны. Робкая, молча­ливая, некогда пораженная стрелой Амура, она не­пременно должна была испытать замешательство, ра­д

ость, стыд.... Что угодно! Онегин надеялся поразить ее своим появлением. И героиня, конечно, «удивлена, поражена», но внешне... абсолютно спокойна. А ведь скольких душевных сил стоило ей, страстной и по-прежнему любящей, это самообладание. Она «дру­гому отдана» и будет «век ему верна». Ни тени посто­роннего чувства не может появиться на ее лице.

Независимость Татьяны, ее неприступность, сдер­жанность, положение в свете задели Онегина, взвол­новали его. Она уже не деревенская девочка, а «равно­душная княгиня», «неприступная богиня роскош­ной, царственной Невы». Сраженный, Евгений садится за письмо.

«Письмо Онегина к Татьяне горит страстью; в нем уже нет иронии, нет светской умеренности, светской маски», — отмечал Белинский. Но уже первые строки этого письма отличают его от послания Татьяны:

Какое горькое презренье

Ваш гордый взгляд изобразит!

Какому злобному веселью

Быть может, повод подаю!

Онегин, в отличие от Татьяны, не доверяет адреса­ту письма, он воображает себе ее злорадство, счастье от осознания отомщения, высокомерие. Но ведь этих качеств в Татьяне никогда не было и появиться уже не могло.

Любви Татьяны Евгений так и не понял, да и ее саму тоже вряд ли «раскусил». А тот огонь подлинно­го чувства, который терзает ее сердце и заставил неко­гда сделать первый шаг, Евгений называет всего лишь «искрой нежности».

Теперь у него изменилось отношение к пониманию счастья, теперь он осознает, что «вольность и покой» не могут заменить любовь и счастливую семейную жизнь. Но это не утешает героиню, потому что Онегин и не задумывается о том, что Татьяна осталась преж­ней: положение в свете нисколько не переменило ее. Замечательно сказал об этом Ф. М. Достоевский: «...это та же Таня, та же прежняя деревенская Таня!» Но именно прежнюю-то Онегин и не понял, он не смог ее полюбить, не оценил, пренебрег ею. И, явись она ему в прежнем образе, он пренебрег бы Лариной и сей­час.

«А счастье было так возможно, Так близко!» — с грустью замечает Татьяна. Онегин так и не понял, что такие натуры, как она, любят один раз в жизни. По­следние слова героини, адресованные Евгению, явля­ются свидетельством высокого душевного благородст­ва, нравственной чистоты, верности долгу, целомуд­рия.

Два письма... Оба о любви, и оба совершенно раз­ные. Они дают ясное представление читателю о герое и героине, помогают увидеть, понять, почувствовать их характеры, прожить вместе с ними маленькую час­тичку их духовной биографии.