Не менее интересна и полезна книга ТО. М. Лотмана. Кое в чем повторяя, дополняя и уточняя пояснения Н. Л. Бродского, он предлагает также ряд новых соображений и еще шире раздвигает границы художественного мира романа Пушкина. Особенно ценны его зарисовки семенного и общественного быта дворянской России первой четверти XIX века. Ю. М. Лотман подробно и точно описал способ ведения помещичьего хозяйства, домашний уклад, ритуал празднеств, особенности дворянского образования и службы, самый уклад жизни в барском доме.
Как часто роковой развязкой действия в произведениях русских авторов оказывалась дуэль! Но как происходил вызов на дуэль, по каким правилам развертывалось это кровавое зрелище, при каких условиях можно было или считалось недопустимым снимать вызов, приносить извинения, стрелять в воздух или убивать противника наповал,— все это в наше время почти никому не известно, кроме историков, специально занимавшихся этим вопросом. К). М. Лотман привлек неизвестные нашему читателю источники, ярко описал дуэль Онегина с Ленским и показал: Онегин — злодей поневоле, он убил Ленского, сам того не желая и имея законные основания отклонить вызов. Но почти насильно, волей злобного Зарецкого, с многими отклонениями от «правил», силой дворянских предрассудков и страхом мнимого бесчестья Онегин превращен в убийцу вопреки своим нравственным убеждениям.
Два таких путеводителя, как книги Н. Л. Бродского и Ю. М. Лотмана, позволяют современному читателю почти осязаемо представить себе предметно-образный мир пушкинского романа. Но ими не может быть исчерпано богатство идей, чувств, соображений, заключенных в содержании этого значительнейшего, поистине уникального произведения в истории русской литературы XIX века. Читателю нужны и другие книги, позволяющие глубже понять грани этого бесценного алмаза в отечественной литературе.
Раскрывая то социально-историческое, нравственно-психологическое и эстетическое содержание, которое заключено во всем объеме содержания и в каждой отдельной детали произведения, такие исследования помогают глубже понимать классику. В сущности, они помогают научиться читать вдумчиво.
Именно в результате полуторавекового исследования романа Пушкина у нас
Достаточно ли одной лишь информации для того, чтобы считать произведение гениальным? Пусть она будет огромной — как в настоящей энциклопедии. Но ведь никто же не считает энциклопедические словари за художественные произведения! В искусстве, кроме информации, необходима личность творца. Необходимо его отношение к изображаемому, его оценка всего того, что в произведении предстает и определяется под определенным углом зрения.
Вот с учетом этого нам следует различать еще одно обстоятельство, сказавшееся при создании «Евгения Онегина». Пушкин не только многое видел в России 1810—1820-х годов, но и сжато, образно изобразил увиденное. Он многое обдумал в свете самых передовых для той поры идейно-нравственных представлений. Он был не только гениальным художником, но и выдающимся мыслителем. Это позволяло ему добираться до самой сути изображаемых событий. Когда он вглядывался в смысл происходившего, он прозорливо угадывал натуру людей, связь между событиями и обстоятельствами. Его уму хватало материала для вдумчивого осмысления происходящего вокруг Онегина и других героев. Поэт вместе со своими героями смотрел на российскую действительность, но видел дальше, понимал больше, за мелочами быта угадывал закономерности, управлявшие ходом событий и поведением людей. Он не просто изображал события, обстоятельства, природу, поведение героев — он думал по поводу изображаемого и стремился к обобщению частных явлений. Он размышлял и по поводу собственных переживаний и своего отношения к изображаемому.