В 5 главе романа Пушкина «Евгений Онегин» композиционный центр – сон Татьяны, являющийся, по словам критика Гуковского, ключом к пониманию её души, её сущности. Проанализируем сцену сна Татьяны.
Татьяна сформировалась под влиянием народного начала и сентиментальной литературы, поэтому в её сне нашли отражение эти две стороны.
Сон Татьяны напоминает традиционный вещий святочный сон невесты в русской сказке. Это и добрый медведь, и одухотворённая природа: ручей мешает Татьяне, сучья цепляют её за шею и вырывают серьги из ушей, и чудовища, и близкий народному стиль изложения.
Но есть в сне и влияние сентиментальной литературы. Онегин предстаёт перед героиней романтическим героем:
Онегин, взорами сверкая,
Из-за стола, гремя, встаёт,
Все встали, он к дверям идёт
Кроме того, здесь Татьяна как бы отвечает на проповедь Онегина, подсознательно чувствует в нём эгоистическое начло. Также в какой-то мере сон «вещий», он в виде чудищ рисует поместное дворянство и ссору Онегина с Ленским. Таким образом, сон показывает двойственное начало, заложенное в Татьяне воспитанием: с одной стороны, это влияние сентиментальной западноевропейской литературы, с другой, - народные начала, воспитанные в ней няней.
Татьяна глубоко чувствующая натура. Вспомним ночной разговор с няней. Её чувства, их глубину мы видим в волнении Татьяны, которое проявляется в прерывистом ритме её речи. Скрытое волнение перерастает в смятение.
А теперь обратимся к портрету Татьяны, изображённом в 8 главе. Здесь Пушкин сопоставляет Татьяну с блестящей Ниной Вронской, «сей Клеопатрою Невы». Несмотря на более броскую красоту, Пушкин отдаёт предпочтение Татьяне, отстаивая тем самым как идеал женской красоты естественность, простоту, одухотворённость внешнего облика мыслью и чувством.
Изменилась ли Татьяна, став светской красавицей? Нет, Татьяна внутренне осталась такой же, она лишь научилась «властвовать собой». Вместе с тем Татьяна-княгиня уже не ро
Татьяна продолжает и в обществе быть отчуждённой от всех, как и в деревне. Ещё в письме к Онегину она писала:
Вообрази: я здесь одна,
Никто меня не понимает,
Рассудок мой изнемогает,
И молча гибнуть я должна.
Позднее, когда она приехала в Москву, свет поразил её своей косностью, бессодержательностью. И, наконец, в Петербурге Татьяне ещё тяжелее.
И наконец, последнее объяснение Татьяны с Онегиным. Хотя в словах Татьяны звучит чувство оскорблённой гордости и боль от несбывшихся мечтаний, но в них нет недоброжелательности, нет нравоучительности, нет торжества. Следующие за этими словами стихи дышат особой искренностью. Татьяна говорит печально о своей большой любви, о трагической своей судьбе, о том, что «счастье было так возможно» Она хочет объяснить свои чувства, своё решение и понять Онегина. Пушкин восхищается героиней в последней сцене. Его идеал – женщина верная, даже если она не любит своего мужа. Вот идеал женщины, по Пушкину: «Но я другому отдана, я буду век ему верна». Сколько боли и разочарования в этих строчках, но и сколько высокого чувства!
Интересное мнение на образ Татьяны высказал Кюхельбекер. Он говорил, что Татьяна – это сам Пушкин. Как это понять? Дело в том, что все свои сокровенные мысли и чувства Пушкин вложил в образ Татьяны. Её отношение к поместному дворянству и светскому обществу полностью согласуется с мнением самого Пушкина. Её умение любить также было развито и в поэте. Его любовь к природе, к русской старине, его народность полностью соответствуют этим же чертам в Татьяне.
Взгляды поэта и героини во многом близки, но суждения поэта всё же всегда шире, многограннее. Так, наиболее обличительные и глубокие строфы о свете принадлежат всё же автору, а не Татьяне, гораздо глубже понимает поэт и трагедию людей онегинского типа, причины их бездействия, отсутствие у них цели в жизни.