Над омраченным Петроградом
Дышал ноябрь осенним хладом…
Одно предложение — и целая картина хмурого осеннего города, который как бы притаился в ожидании ненастья. А ведь перед этим торжественное восприятие поэтом славной столицы великой Российской империи, символа ее мощи и государственности:
Юный град — полнощных стран краса и диво
Из тьмы лесов, из топи блат
Вознесся чинно, горделиво.
Меня особенно впечатляет обращение А.С. Пушкина к Петербургу:
Красуйся, град Петров, и стой неколебимо, как Россия.
В наше смутное, тревожное время эти пушкинские строчки как напоминание о былом величии и как предостережение тем, кто посягает на единство России. Но торжественные интонации сменяются тревогой уже в первой части поэмы. Пушкин рассказывает немудреную биографию своего героя, мелкого чиновника Евгения, которому даже не считает нужным дать фамилию.
Прозванье нам его не нужно…
Герой — один из многих, которым в литературе было дано определение «маленький человек», но на таких, как известно, мир стоит. Его скромные мечты о личном счастье, о любви и прочной семье, о продолжении в детях и внуках могут показаться обыденными. Но разве может быть что-нибудь выше такого предназначения человека?
…И до гроба…
Пойдем рука с рукою оба,
И внуки нас похоронят…
Дикая слепая стихия разрушает эти мечты: гибнет любимая девушка, невеста Евгения, сходит с ума от горя сам герой. Таков немудреный сюжет поэмы.
А.С. Пушкин написал ее в 1834 году. А событие — сильнейшее наводнение, принесшее столице много разрушений и человеческих жертв, — произошло десять лет назад, в 1824 году. Сам поэт не был свидетелем разгула стихии. Он узнал об этом из газетных хроник.
Перегражденная Нева
Обратно шла, гневна, бурлива,
И затопляла острова…
И в то же время бешеный напор стихии рождает определенный образный строй:
Погода пуще свирепела,
Нева вздувалась и ревела,
Котлом клокоча и клубясь,
И вдруг, как зверь, остервеняясь,
На город кинулась.
Здесь мощное движение, живое ощущение потока, который сметает на своем пути все. Бунтующая вода вызывает ассоциации с человеческим бунтом, который, по выражению Пушкина, часто бывает бессмысленным и беспощадным. Стихия наносит свои удары по окраинам столицы, где жил, как правило, бедный люд: мелкие торговцы, чиновники, последние в табели о рангах. Потому-то разбушевавшаяся Нева и несет на своих волнах «пожитки бедной нищеты». А сверху на эту жуткую картину разрушительного потока, на возмущенную Неву взирает «кумир на бронзовом коне». Это по его самодержавной воле был основан город ниже уровня моря. Кто же он? Тот, кто твердо решил «в Европу прорубить окно», получить выход к Балтийскому морю и сделать Россию мощным имперским государством. Но какой ценой?
Город выстроен на болотах, замощенных человеческими костями. Пушкин не говорит об этом прямо, но и ему, жившему в первой четверти 19 столетия, и нам, живущим в 21 веке, это прекрасно известно. Интересы государства, к сожалению, в нашем любезном отечестве никогда не совпадали с чаяниями и нуждами отдельных граждан, которые были скорее средством, а не высшей целью, согласно Божьему закону.
Пушкинский «маленький человек» способен к протесту, находясь лишь в больном и трезвом состоянии. Форма протеста — угроза памятнику Петру I.
За ним несется Всадник Медный
На звонко скачущем коне;
И во всю ночь безумец бедный,
Куда стопы ни обращал,
За ним повсюду Всадник Медный
С тяжелым топотом скакал.
Интересна динамика образа Петра I. Реформатор, государственный деятель, денно и нощно пекущийся об интересах России, думающий о ее мощи и славе, превращается в «кумира на бронзовом коне», в символ самодержавной власти, а затем в горделивого истукана.
Художественные достоинства поэмы трудно переоценить. Читатель почти физически ощущает эту жуткую разбушевавшуюся стихию, а в финале поэмы слышит цоканье копыт по мостовой. Поэма — гармонично законченная, целостная картина торжества и тревоги, сплав противоречий нашей жизни и своего рода пророчество: «узда железная» еще долго будет висеть над Россией.