М.Е. Салтыков-Щедрин написал роман «Господа Гоголевы» в 1875 – 1880 годах. Впервые целиком роман издается в июле 1880 года. Автор показал помещиков на стадии крушения их хозяйственного могущества.
Салтыков-Щедрин решил показать, как праздность и стремление к наживе губят семью.
Образ Арины Петровны Гоговлевой вобрал в себя многое от матери писателя. Рассказ Арины Петровны о начале «благоприобретения» отражает некоторые обстоятельства поступки О.М. Салтыковой в 1829 году села Заозерье Угличского уезда. Прототип иудушки послужил старший брат писателя.
Арина Петровна в течение сорока лет одиночно управляла головлевским имением. Она удесятерила состояние, действуя ради укрепления и благополучия семьи. В действительности же получились распадение и гибель семьи. В первых глазах романа Арина Петровна изображается властной шестидесятилетней персоной, которая казнит и милует «подданных». Степан называет ее «министром». Она сама управляет головлевским имением, в расходах скупа, с соседями не дружит. Она требует послушания от детей. Ее строптивость не встречает противодействия в головлевском семействе. Она оправдывает «самовластие» высшими интересами семьи; пользуется религиозными и житейскими заповедями. Характерны ее речевые обороты: «выкину ему кусок», «буркалы-то свои проглядел…» Она показывает, как тяжело ей управлять хозяйством: «…пару лошадочек запрягут – я и плетусь трюх-трюх до Москвы!» «Она только тогда дышала свободно, когда была одна со своими счетами и хозяйственными предприятиями, когда никто не мешал ее деловым разговорам с бурмистрами, староста
ми, ключницами». Она терпеливо собирала сведения о деревнях, об отношениях их владельцев к
Естественное чувство любви к детям у нее атрофировалось. Реакция Арины Петровны на смерть дочери выразилась в недовольстве тем, что покойница оставила ей «своих двух щенков», то есть Анниньку и Любиньку. Когда Степан прожил купленный ему матерью дом в Москве, Арина Петровна стала опасаться, что сын «опять сядет на шею». Степан погиб. «Первый удар властности Арины Петровны был нанесен не только отменой крепостного права, сколько теми приготовлениями, которые предшествовали этой отмене». Арина Петровна ужасом воспринимает эти слухи: «… что я без поганок-то без своих делать буду?»В начале второй главы Салтыков-Щедрин пишет: «Семейная твердыня, воздвигнутая неутомимыми руками Арины Петровны, рухнула, но рухнула до того незаметно, что она, сама не понимая, как это случилось, сделалась соучастницей и даже явным двигателем этого разрушения, настоящего душою которого был, разумеется, Порфишка-кровопивец».
У Арины Петровны все яснее возникает понимание ущербности ее жизни. В главе «По-родственному мы видим постепенный переход к покорности и льстивости приживалки».Человечность забрезжила в ней. Она сочувственно отнеслась к намерению внучки уехать, ее тронуло бедственное положение.
На примере Арины Петровны писатель показал нам распад родственных отношений и историческую обреченность паразитического класса.