Новыми и значительными достижениями обогатилась в “За рубежом” салтыковская сатирическая галерея вершителей и проводников внутренней политики Российской империи. Прежде всего это “портреты” двух “бесшабашных советников” Удава и Дыбы. (Нужно было очень ненавидеть царское самодержавие и его слуг, чтобы найти для их сатирической персонификации фамилии с такой этимологией и с такими историческими ассоциациями.) Кроме того, это фигуры находящегося временно не у дел графа Твэрдонто и сменившего его на руководящем посту господина Пафнутьева. Первые два администратора — деятели старой бюрократии, выдвинувшиеся “благодаря беззаветной свирепости при исполнении начальственных предписаний”, третий — бюрократ новой формации, администрировавший при помощи созданной им теории повсеместного “смерча” и готовящийся вновь применять эту “теорию”, последний — администратор краткого периода “либеральных вольностей”. Таким образом, каждый из “сановников” представляет вполне определенное направление внутренней политики самодержавия на определенном же, конкретном ее этапе. Вместе с тем — ив этом одно из своеобразий салтыковской типизации — каждый из “сановников” в отдельности и все они в совокупности воплощают коренные и неизменные черты всей вообще политики царского самодержавия, самую суть ее, главное зло режима.
Первый раз в литературе так полно и сатирически сильно предстали перед читателем в образе репортера Подхалимова отрицательные черты одной из профессий новой буржуазной интеллигенции в России — журналиста, “газетчика” беспринципной капиталистической прессы.
Прочитав первую главу “За рубежом”, П. В. Анненков писал И. С. Тургеневу: “Читали Щедрина “За рубежом”? Презабавно, но жалко, что разбрасывается и до полного типа не доходит, а все-таки и сатирические фигурки, которыми ограничивается, изумительны, поучительны и носят в своих карманах дипломы на почетных членов русской культуры”.
При всем сочувственном отношении к Салтыкову и высо кой оценке его таланта Анненков допускает в приведенном отзыве определенную односторонность Художник-реалист Салтыков в полной мере был способен “доходить” “до полного типа” и создавать, когда он ставил перед собой такую задачу (например, в романе “Господа Головлевы”), мир живых людей, глубоких человеческих характеров. Подобно другим гигантам в искусстве критики, обличения и отрицания — Рабле, Гойе, Домье, Грибоедову, Гоголю, Салтыков сочетал в своем таланте мощный реализм, невозможный без психологизма, с мастерством сатирической “графики”, построенной на приемах резких заострений и гротеска, при минимуме психологии.
В книге “За рубежом” Салты
Если не считать “мальчика без штанов”, за которым стоит образ русского народа, прежде всего крестьянства, среди действующих лиц “За рубежом” нет положительных героев и фигур. Все они принадлежат к враждебному и отрицаемому писателем миру, и все поэтому созданы приемами нарочитого смещения реальных линий, нарисованы остросатирическим карандашом. В этой книге нет таких массивных, точно из металла отлитых фигур, как, например, Дерупов из “Благонамеренных речей”. Предлагаемая читателю “За рубежом” коллекция образов — в большинстве не живописные или скульптурные “портреты”, а графические “профили” и “силуэты”. Индивидуальная психология в изображениях, созданных такими зарисовками, почти отсутствует. Напротив того, психология социальная и политическая, определяющая типы не отдельных лиц, а целых категорий, целых сословий, демонстрируется подчеркнуто и гиперболически, с большой смелостью и широтой обобщения. Таковы, в частности, все образы французских “сытых буржуа” и “республиканцев без республики”, как групповые, так и индивидуальные. При этом в отличие от типов русских полити ческих деятелей, выведенных всюду под сатирическими названиями анонимно, французские представлены также и под своими собственными именами: Гамбетта, Клемансо, Греви и др. В этой галерее крупнейших деятелей Третьей республики с наиболее едким сарказмом нарисован образ “сенатора и стыдливого либерала” (также и писателя) Лабуле. В этом образе-гротеске, особенно в буффонадной сцене завтрака “автора” с Лабуле в ресторане, предметом сатирической критики Салтыкова является “святая святых” собственнического мира — принцип “накопления богатств”.
Подвижную панораму этого пестрого мира, его сменяющиеся явления, слова и поступки появляющихся или тут же скоро исчезающих лиц обязательно “комментирует” участник всех событий — “автор” или “рассказчик”. Голос его постоянно звучит в многоголосии повествования — звучит всегда как ведущий.