В очерках «глуповского» цикла начала 60-х годов и качестве правителей Глупова тоже фигурировали губернаторы. Что же касается «Истории одного города», то и здесь Щедрин поначалу собирался вывести губернаторов: об этом свидетельствуют черновые варианты первых, вернее— ранее других написанных глав книги. Однако вскоре, еще до начала публикации этих глав в журнале, писатель заменил «губернаторов» па «градоначальников».
Что же произошло? Почему вдруг изменил сатирик «титул» своих героев? И что дала такая замена? Случилось то, что постоянно осложняло работу Щедрина: пришлось посчитаться с требованиями цензуры. Вернее, с замечаниями члена Совета Главного управления по делам печати Ф. М. Толстого, просматривавшего по просьбе II. Л. Некрасова некоторые материалы «Отечественных записок» до официальной цензуры и высказывавшего свои соображения относительно того, что в этих материалах может вызвать неодобрение цензурного ведомства.
Восьмого ноября 1888 года Ф. М. Толстой, ознакомившись с первоначальным текстом рассказа Щедрина «Старая помпадурша», писал Н. А. Некрасову: «… юмористический рассказ этот тем более неудобен, что из числа лиц, опозоренных в нем, выставлены напоказ два начальника губернии, под смешным названием помпадуров, и для того, чтобы было ясно как день, что это губернатор ы, а не какие-либо (другие) высокопоставленные и влиятельные губернские личности, — автор окружил их всеми: губернаторскими атрибутами, как-то полицмейстером, чиновниками особых поручений и пр., и пр., и даже назвал Губернским правлением место их службы»
В связи с этим Ф. М. Толстой напоминал 11. Л. Некрасову о сущности «недавно сделанного по Ведомству печати внушения всем редакторам периодических изданий»: «Сущность этого внушения заключалась в приглашении г.г. редакторов соблюдать в отзывах о высших административных лицах, поставленных во главе управления доверием Государя Императора, крайнюю осмотрительность. Нет сомнения, что к категории означенных лиц принадлежат губернаторы, так как они назначаются именными указами и большей частью (в особенности из военных) личною инициативою Его Величества».
В конце своего письма Ф. М. Толстой подчеркивал, что «напечатание подобного рассказа, после вышеупомянутого внушения, представляет явное уклонение от исполнения высочайшей воли».
Нечто аналогичное пришлось проделать Щедрину и с написанными главами «Истории одного города», публикация которой должна была начаться с января 1800 года. Выше уже говорилось о том, что при переработке рассказа о губернаторе с фаршированной головой в соответствующую главу «Истории...» писатель вынужден был изменить чины и должности действующих лиц, переведя их с губернской номенклатуры на уездную: советники губернского правления стали заседателями, инспектор врачебной управы — главным городовым врачом и т. д. В свою очередь, место губернатора в данной главе, как и во всех других, занял «градоначальник». Казалось бы, тем самым писатель «смягчил» сатиру, понизив изображаемого правителя в звании.
ии. Однако на самом деле это было не совсем так.
С одной стороны, вроде бы так, ибо по существовавшей в то время традиции термин «градоначальник» нередко употреблялся как синоним к слову «городничий», то есть обозначал начальника города уездного или заштатного. Сам Щедрин в своих предыдущих рассказах и очерках не раз употреблял этот термин в подобном смысле.
С другой стороны, в официальном споем значении сло-ко «градоначальник» означало такого правителя, который обладает особыми полномочиями и не подчинен губернатору. В. И. Даль в первом томе своего «Толкового словаря великорусского языка», вышедшем в 1863 году, разъяснял: «Звание градоначальника присвоено у нас правителю такого города, который почему-либо по подчинен губернатору, как, например, Таганрог, Керчь».
Каково же содержание данного понятия в «Истории одного города»? Кто они такие, глуповские градоначальники?
Обыкновенные г
Ответить па эти вопросы оказывается не так-то легко, хотя с первых же страниц книги становится ясно, что под градоначальниками сатирик на сей раз подразумевает, конечно же, не каких-то там городничих, стоявших во главе маленьких уездных городов. И даже не губернаторов, возглавлявших большие провинциальные города обширной Российской империи. Под градоначальниками имеются в виду сами… Но не будем торопиться с выводами.
«Обращение к читателю» от последнего архивариуса-летописца начинается такими словами: «Ежели древним еллипам и римлянам дозволено было слагать хвалу своим безбожным начальникам и предавать потомству мерзкие их деяния для: назидания, ужели же мы, христиане, от Византии свет получившие, окажемся в сем случае менее достойными и благодарными? Ужели во всякой стране найдутся и Нероны преславные, и Калигулы, доблестью сияющие, и только у себя мы таковых не обрящем?»
Как видим, город Глупев ставится здесь в один ряд со странами, а глуповские градоначальники — с императорами. Пока что — с римскими императорами.
Несколько ниже в том же обращении о градоначальниках сказано следующее: «Много видел я на своем веку поразительных сих подвижников, много видели таковых и мои предместники. Всего же числом двадцать два, следовавших непрерывно, в величественном порядке, один за другим, кроме семидневного пагубного безначалия, едва не повергшего весь град в запустение».
Здесь уже глуповские градоначальники сопоставляются с русскими царями: количество градоначальников оказывается равным числу царей, правивших Россией;! упоминаемое же летописцем «семидневное пагубное безначалие» находит соответствие в так называемой «семибоярщине»
Так что же: градоначальники — это «замаскированные» русские цари?
Подобный вывод поначалу кажется весьма заманчивым. Однако он был бы явной натяжкой.
Образами градоначальников Щедрин, несомненно, «метил» в самодержавие и самодержцев. Об этом со всей определенностью свидетельствуют оба приведенных абзаца.
определенностью свидетельствуют оба приведенных абзаца. Но отсюда вовсе не следует, что глуповские градоначальники «олицетворяют» собой реальных русских царей и что за каждым правителем города Глунова стоит какой-то конкретный монарх.
Количество глуповских градоначальников соответствует числу русских царей. Здесь гротескный мир книги впрямую перекликается с реальной самодержавной действительностью.
Однако сами градоначальники — образы обобщенные, типические. В фигурах многих из них действительно можно отыскать черты подлинных российских самодержцев (так, например, в образе Негодяева есть нечто от Павла I, а в фигурах Микаладзо и Грустилова — от Александра I, в Перехват-Залихватском — от Николая I). В образах некоторых других градоначальников тоже проскальзывают черточки, напоминающие тех или иных реально существовавших лиц, но пе царей, а их приближенных (Беневоленский и обликом своим, и фактами биографии напоминает Сперанского, Угрюм-Бурчеев — Аракчеева и т. п.). Что же касается остальных градоначальников, то среди них есть фигуры вымышленные целиком и полностью. Напрасно стали бы мы отыскивать, скажем, в Нико-диме Осиповиче Иванове черты, «роднящие» его с кем-то из реальных исторических лиц. Занятие это оказалось бы совершенно бесперспективным.
Даже в тех случаях, когда сквозь фигуру определенного градоначальника «проглядывают» черты реальной исторической личности, перед нами отнюдь не сатирический портрет этой личности, не карикатура на нее. Глуповские правители — повторяем — образы обобщенные, типические.
И звание «градоначальник» употребляется в данной книге Щедрина не в официальном своем значении, а в чисто условном: градоначальник — это начальник города. Города Глунова.