Как созданный Щедриным гротескный образ города Глупова представляет собой своеобразную художественную модель абсолютистского государства, так и «история» этого города, складываясь из различного рода ситуаций, типичных для такого государства, являет собой как бы модель его истории.
Рисуя вымышленные сцепы и картины, создавая силой своего воображения гротескный художественный мир, Щедрин отказался от конкретной историчности при изо-] бражении реальной действительности, но отнюдь не от принципа историзма. Мало того, гротесковая глуповская «история» передает исторические закономерности жизни общества при самовластии в более обнаженном виде, чем это было бы в том случае, если бы писатель строго следовал подлинной истории России или любой другой страны.
Разумеется, в реальной истории любой страны, где торжествует абсолютизм, проявляются схожие исторические закономерности. Но в действительности они бывают осложнены, затемнены целым рядом побочных обстоятельств и второстепенных деталей, а также множеством всякого рода случайностей. В сатире же Щедрина эти закономерности предстают освобожденными от всего побочного и случайного, в своей классической ясности и чистоте.
«История одного города» знаменовала собой окончательное овладение Щедриным гротесковым способом типизации. Она блестяще продемонстрировала те богатейшие возможности, которые предоставляет данный способ писателю-реалисту.
После создания этой великой книги сатирик обращается к гротеску уже не эпизодически (как это было в конце 50-х — начале 60-х годов), а систематически, регулярно. Обращается почти в каждом своем произведении.
Сказанное не означает, будто отныне сатирик пишет только сочинения гротесковые но своей структуре. Подобные произведения ои действительно создает. Так еще в 1869 году в печати появляются его гротесковые сказки — «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил», «Пропала совесть» и «Дикий помещик», положившие начало замечательному сказочному циклу писателя.
Однако многие свои рассказы, очерки, романы Щедрин по-прежнему пишет в привычной для него сатирической манере, стремясь запечатлеть современную действительность с ее социальными, политическими и бы-; товыми особенностями и подробностями. И вот даже в них мы сплошь и рядом встречаемся теперь не только с обычным сатирическим заострением, но и с образами, сценами, картинами гротесковыми (см. «Помпадуры и помпадурши», «Дневник провинциала в Петербурге», «За рубежом», «Современную идиллию», «Пошехонские рассказы», «Пестрые письма» и т. п.).
Другая особенность реализма второй половины XIX века — усиление его познавательных функций. Реалистическое искусство знаменовало собой все большее и большее осознание взаимосвязи между человеком и обществом, закономерностей социальной жизни. Писатели-реалисты стараются «не только уловлять жизнь во всех ее проявлениях — но и
Наконец, еще одна тенденция художественного развития России этого времени — появление и активизация натурализма с его скрупулезным следованием принципу жизненного правдоподобия и с отказом от проникновения в суть описываемого, от широкого художественного обобщения. Характерная черта натурализма состояла в том, что он стремился выдавать себя за реализм, выступал иод его знаменем.
В этих условиях возрождение различных форм художественной условности было абсолютно закономерным. Стремление противопоставить бескрылому фактографическому описательству подлинно реалистическое искусство, одухотворенное глубокой мыслью и богатой фантазией, естественно, повлекло за собой более активное обращение писателей к вымыслу, фантастике, гротеску.
Есть литераторы, в творчестве которых фантазия, вымысел не играют особенно большой роли. Их произведения обычно пишутся «с натуры» или же на основе тщательного ознакомления с конкретными фактами и людьми. К такого рода литераторам относился, например, С. Аксаков, не раз сокрушавшийся, что ему по хватает дара «изобретения».
Из современных Щедрину писателей к подобному типу были близки Гончаров, Тургенев. Последний писал: «...я должен сознаться, что никогда не покушался «создавать образ», если не имел исходною точкою не идею, а живое лицо, к которому постепенно примешивались и прикладывались подходящие элементы. Не обладая большою долею свободной изобретательности, я всегда нуждался в данной почве, по которой я бы мог твердо ступать ногами»
Салтыков, напротив, был в огромной мере наделен как раз талантом «свободной изобретательности». Его способность фантазировать, мгновенно придумывать выразительные, острые детали, образы, ситуации всегда поражала тех, кто знал его лично.
Причем данная особенность таланта писателя органически дополнялась глубоким умом, способным направлять полет фантазии и контролировать его.
Известно, что фольклор всю жизнь был неизменным спутником Салтыкова. Еще в «Запутанном деле» молодой писатель вспоминал «то блаженное состояние, которое каждый из нас более или менее ощущал в детстве, слушая долгим зимним вечером бесконечно-однообразные и между тем никогда не утомляющие, давным-давно переслушанные и между тем всегда новые, всегда возбуждающие судорожное любопытство рассказы старой няни о Ба-бе-яге-костяной-ноге, об избушке на курьих ножках и т. п.»
Гротескные образы Бабы-яги-костяной-ноги, избушки на курьих ножках, Змея Горыныча и других персонажей, созданных фантазией народа, на всю жизнь войдут в сознание будущего писателя.
Впоследствии Салтыков внимательно изучал сборники русских сказок, пословиц, поговорок и даже выписывал те из них, которые его наиболее заинтересовали, чтобы при случае использовать их в своих произведениях/