Тарелкин - характеристика литературного героя

ТАРЕЛКИН — центральный персонаж драмы А.В.Сухово-Кобылина «Дело» (1861, сцен, назв. «Отжитое время» — 1882) и комедии-шутки «Смерть Тарелкина» (1869, сцен. назв. «Расплюевские веселые дни» — 1900). В иерархии «Дела» Кандит Касторович Т. принадлежит к категории «Силы». Коллежский советник, приближенное лицо Варравина — правителя дел всего ведомства, Т.— важный персонаж в армии антихриста, «обложившего» всю христианскую землю. Автор моделирует образ как динамический характер, в основе которого не литературные нормы, а социальные роли. Т.— олицетворение «новой» России, новой морали, выражение нигилистического мировоззрения. Т.— человек, способный на все («с мертвого снял бы шкуру»), готовый на любое преступление, но фатально невезучий. Его цинизм беспределен, однако он не обладает страшной жестокой хваткой победителя Варравина. Т. жалок в своей мерзости, он не человек, а тень. Автор создает оригинальный образ маленького человека, одержимого социальной мимикрией, готового за грош продать душу дьяволу. В сюжетном пространстве существует линия внешней жизни Т., выставленной напоказ: приличный человек, одет безукоризненно, завсегдатай итальянской оперы и т.д. И другая, подлинная жизнь — «в засаде». Внешне благополучный Т.— беден, одержим злобой и завистью. Уже в «Деле» заложен мотив мнимости и миражности этого образа. Автор указывает на парик и вставные зубы Т., его вечное стремление улизнуть, скрыться, забиться в щель: «…найму квартирку у Успенья на Мо-гильцах, в Мертвом переулке, в доме купца Гробова, да так до второго пришествия и заночую». В своем подпольном сознании он выст

роил «положительную» программу жизни, в центре которой — законность взятки и «капкана». И вдруг на наших глазах все строение разрушено, развалилось, как карточный домик. Его обманули! Какой пафос в финальном монологе «Дела»: взяточник, подлец, провокатор взывает к справедливости, к закону, состраданию. Он поднимается до патетики в защите своих искаженных ценностей и целей (ср. финальный монолог Ихарева в «Игроках» Гоголя). Образ Т. усиливает звучание эсхатологических мотивов драматурга. В «Смерти…» они приобретают особый символический строй. С этим персонажем (не только сюжет-но, но и идеологически) связаны темы антихриста, конца света, дьявола, вурдалака. В пространстве двух пьес образ Т. строится как череда бесконечных превращений, переодеваний, смены ролей, ликов. Подмена внешности, документов, судьбы — метафора уничтожения личности. Превращение ничтожества Т. перед собственным гробом в либерала, законника, гуманиста, шагающего «впереди прогресса», — свидетельство разрушения истинных роциальных ориентиров. (Не случайно первоначально Т. носил фамилию Хлестаков.) Он — кукла, муляж, духовный труп. Т., жаждущий другой жизни, прославляющий сладость мести почти как романтический герой (на чем и строится интрига «Смерти…»), до конца останется «омерзительной жабой», «ядовитой гадиной». С вожделением творящий подлости, Т. навсегда останется побежденным. Но парадокс Сухово-Кобылина состоит в том, что в постоянной трансформации Т. его сила и жизнестойкость. Погибнет Муромский, а с ним добро, справедливость, правда, — Т. останется жить и управлять делами в российском государстве.