Многое еще, наверно, хочет
Быть воспетым голосом моим…
А. Ахматова
Творчество великого художника — реалиста ли, модерниста — заключает в себе целый мир, все бытие в его многообразии. Однако всегда существуют какие-то наиболее общие, универсальные темы и образы, присущие произведениям того или иного автора. Так и творчество А. Ахматовой в целом определено рядом основных идей и мотивов, нашедших свое развитие в ее стихах.
Пожалуй, для меня Ахматова, прежде всего, певец любви — того “высокого и огненного чувства”, которое Анна Андреевна считала властелином мира (некогда еще Шекспир сказал: “Любовь и голод правят миром”). Тему любви Ахматова разрабатывает по-своему, не так, как ее великие современники. У нее нет ни мистических прозрений, ни социальной обусловленности любовных конфликтов: первое характерно для поэзии Блока, второе — для творчества Маяковского. В лирике же Ахматовой драматизм страсти основывается на отношениях двух характеров, психологическом подходе. Воссоздавая в стихах женскую сущность, она избегает абстракций, символичности, философских и социальных обобщений: любовная лирика Ахматовой реалистична и психологична в лучших традициях русской классической литературы. Любовь — чувство, которое определяет для героини смысл жизни, ее ход; оно — естественное состояние человеческого сердца. Оно — “роковое душ слиянье” и их “поединок роковой”, говоря словами Тютчева. Оно — боль и мука, для описания которых поэт прибегает к почти натуралистическим деталям:
От любви твоей загадочной,
Как от боли, в крик кричу.
Стала желтой и припадочной,
Еле ноги волочу.
Вспоминаются строчки Маяковского:
Я ж
навек
любовью ранен —
еле-еле волочусь.
При этом в отличие от Маяковского, от Цветаевой Ахматова была очень сдержанна в своих стихах. Они горят неким внутренним огнем, позволяющим только предположить подлинную силу и глубину страсти. С темой любви неразрывно связана тема женской гордости и независимости. Несмотря на всепоглощающую силу чувства, героиня отстаивает свое право на внутреннюю свободу, индивидуальность:
Есть в близости людей заветная черта,
Ее не перейти влюбленности и страсти...
Мысль о покорности, подчинении любимому человеку чужда героине:
Тебе покорной? Ты сошел с ума!
Покорна я одной Господней воле.
Любовь и творчестве, страсть и предназначение часто возникают в лирике поэта как враждующие стороны. Их сложные взаимоотношения описываются следующим образом:
Одной надеждой меньше стало,
Одною песней больше будет.
Поэтической душе невыносимо любовное молчание, и потому она поет. Избранник сердца может отказаться от ее глаз, но —
Всю жизнь ловить он будет стих,
Молитву губ моих надменных.
Лирическая героиня поэзии Ахматовой — тоже поэт. И, как у каждого поэта, у нее есть своя Муза. Ее Муза — родная сестра дантовской и шекспировской, это муза-иностранка; она — подруга и соперница, неумолчный глас совести и нежная небожительница.
В своих стихах Ахматова часто развивает тему поэзии как пути служения миру, людям — пути зачастую неблагодарного и тягостного:
Иди один и исцеляй слепых,
Чтобы узнать в тяжелый час сомненья
Учеников злорадное глумленье
И равнодушие толпы.
Гражданские мотивы
Нет, и не под чуждым небосводом,
И не под защитой чуждых крыл —
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был.
Побег, отступничество от своей страны, от своего народа, от своих идеалов — поступки, недостойные “скорбного духа” поэзии.
Образ женщины, ее назначение, судьба женщины-поэта — таковы проявления “женской” темы в творчестве Ахматовой. У нее уникальное положение в русской литературе — положение первой женщины-поэта (не поэтессы, а именно поэта). И сама она осознавала этот свой удел — быть первой, и потому в ее лирике “женская” тема является едва ли не доминирующей, Ахматова не просто научила “женщин говорить”, выразив в своем творчестве женскую душу, — она целенаправленно разрушала веками складывавшийся образ иконы, “гения чистой красоты”:
Нет, царевич, я не та,
Кем меня ты видеть хочешь,
И давно мои уста
Не целуют, а пророчат.
Мир стихов Ахматовой — это мир, откровенно, открыто данный с позиции женщины, чья натура изменчива и противоречива. Это мир, который измеряется I глубиной личных чувств героини. В подобном подходе для поэта — особая сила и полнота восприятия, а не его узость. Следует отметить, что сама Ахматова была способна объективно и даже с иронией отнестись как к своей роли женщины-поэта, так и к особенностям женской природы в общем:
Могла ли Биче словно Дант творить,
Или Лаура жар любви прославить?
Я научила женщин говорить,
Но, Боже, как их замолчать заставить!
Санкт-Петербург, духовная родина Ахматовой, стал неотъемлемой частью ее творчества. Ее поэзия — поэзия петербуржанки, строгая, классически соразмерная, родственная самой архитектуре города с его торжественностью, симметричностью и строгостью линий. Стихи Ахматовой неотделимы от Летнего сада, от белых ночей и невских набережных:
Как площади эти обширны,
Как гулки и круты мосты!
Для любимого города у нее множество эпитетов — порою противоречивых: дикий, мрачный, священный, холодный, страдальческий, туманный, спокойный, строгий Петербург, а затем Ленинград — неизменно присутствующий в ее поэзии фон, пространство, где живут любовь и ненависть, измена, разлука, радость, кровь.
Таким представляется мне поэтический мир Ахматовой. Своеобразие ее стихов, своеобразие трактовки в них тех или иных традиционных мотивов обусловлено во многом творческой индивидуальностью автора, сплавившей воедино великую традицию русской поэзии XIX века и искусство новейшей эпохи. Она внесла свое понимание в такие темы, как любовь, творчество, женская душа, патриотизм. При этом внутреннее душевное богатство и огромный поэтический дар позволили ей явить из глубин своего “я” целостную и универсальную картину мира и человека в нем. Определив любовь как центр мира и смысл жизни, Ахматова тем самым вовсе не ограничивает свое творчество — все его мотивы и образы замечательным образом оказываются связанными друг с другом и с четко обозначенным центром. Ее лирика — ярчайший пример поэзии настоящего мастера и действительно великого человека.