...Здесь несчастье — лживый сон;
Счастье — пробужденъе.
В. Жуковский
Идея человечности, которую Василий Андреевич Жуковский пронес через всю жизнь, одухотворила и его лирику. Помня о неотвратимых утратах и ранах сердца, он поет взволнованно и даже патетически о любви к человеку.
При мысли великой, что я человек.
Всегда возвышаюсь душою.
Личность, по мысли Василия Андреевича, должна быть ежеминутно готова к участию и состраданию, потому что— “все в жизни к великому средство...” Гуманность окрыляет человека и поднимает его над низменным и прозаически тусклым существованием, ободряя его и помогая преодолеть жестокие удары судьбы. Многие стихотворения Жуковского увлекают читателя в волнующий мир, прекрасное “далеко”:
Иль Предчувствие сходило
К нам во образе твоем
И понятно говорило
О небесном, о святом?
Часто в жизни так бывало:
Кто-то светлый к нам летит,
Подымает покрывало
И в далекое манит.
Рядом с лирическими жанрами — элегией, посланием, песней и романсом — живет в творчестве поэта баллада.
Баллады Жуковского — это “театр страстей”, где до предела напряжены ситуации, где фантастика непосредственно вмешивается в судьбы персонажей, где чувства и настроения героев изменчивы, а поступки непредсказуемы. Людмила, героиня одноименной баллады, решается на бунт и защищает свою любовь, но неумолимый рок карает ослушницу:
Расступись, моя могила;
Гроб, откройся, полно жить;
Дважды сердцу не любить.
На стороне героини, преданной жениху, сила чувства и жажда счастья, однако судьба уготовила ей гибель:
О Людмила, грех роптанъе;
Скорбь — создателя посланъе;
Зла создатель не творит;
Мертвых стон не воскресит.
Но эта смерть воспринимается и самой героиней, и читателями как освобождение от земных страданий, воссоединение душ любящих, которых на земле разлучил рок. Воспринимается это все, скорее, как сказка, нежели трагедия.
Тихий, страшный хор завыл:
“Смертный ропот безрассуден;
Царь всевышний правосуден;
Твой услышал стон творец;
Час твой бил, настал конец”.
Героиня другой одноименной баллады, Светлана, до смерти напугана страшным сном, но рок ее пощадил. В непонятной и вихревой атмосфере “метели и вьюги” героев охватывает душевное смятение, противоречивые переживания:
“Как могу, подружки, петь?
Милый друг далеко;
Мне судьбина у мереть
В грусти одинокой...”
Герои его произведений стремятся убежать от преследующей их судьбы, противятся карающему их несправедливому року.
Два прибора на столе.
“Загадай, Светлана;
В чистом зеркале стекле
В полночь, без обмана
Ты узнаешь жребий свой:
Стукнет в двери милый твой
<
За всем этим Жуковскому видится непримиримое противоречие и противостояние вспыхнувшего чувства — общественным устоям, новой личной морали — омертвевшим этическим догмам. В его балладах осуждается корысть, низменные страсти, индивидуализм и эгоизм и воспевается невинность, чистота и душевная щедрость.
“Я с тобой, моя краса;
Укротились небеса;
Твой услышав ропот!”
Оглянулась... милый к ней
Простирает руки.
“Радость, свет моих очей,
Нет для нас разлуки...”
Автор убежден, что всем воздается по заслугам — это общий мудрый закон бытия, управляющий миром. Поэтому верная и любящая Светлана награждается встречей с любимым.
О! не знай сих страшных снов
Ты, моя Светлана...
Будь, Создатель, ей покров!
Ни печали рана,
Ни минутной грусти тень
К ней да не коснется...
Будь вся жизнь ее светла.
Будь веселость, как была,
Дней ее подруга.
Наперекор жестокому веку, Жуковский в балладах строит свою особую Вселенную, где все совершается по справедливости, как в сказке. По желанию автора соединяются и расстаются влюбленные, страшное превращается в смешное, наказываются виновные — во всем царит принцип высокой человечности.
Отворяйся ж,
Божий храм;
Вы летите к небесам,
Верные обеты;
Соберитесь, стар и млад;
Сдвинув звонки чаши, в лад
Пойте: многи леты
Черпая сюжеты баллад в народном эпосе, там же, в народной морали он находит свой гуманизм. Для поэта важна была не столько русская основа его произведений, сколько национальное мировосприятие.
Яркое начало баллады “Светлана” стало не просто данью “лубочной” России, а опорой на национальные традиции.
Раз в крещенский вечерок
Девушки гадали:
„За ворота башмачок.
Сняв с ноги, бросали;
Снег пололи; под окном
Слушали; кормили
Счетным курицу зерном;
Ярый воск топили...
Современные же читательницы воспринимают эти строки почти как “руководство к действию”.
Жуковский работает не только над “русскими”, но и над античными и средневековыми сюжетами баллад. При этом он стремится отыскать национальное, характерное в самом складе мышления героев и в общей атмосфере действия, не касаясь внешних примет эпохи, отвлекаясь от экзотики и декоративного фона.
Баллады Василия Андреевича познакомили Россию с европейскими народными преданиями. Поэт ввел в национальное художественное сознание множество неизвестных русскому читателю произведений. Это была большая работа, которая расширяла идейный и художественный кругозор русского общества, придавая нашей литературе еще не обжитый ею художественный мир.
Пал великий Ахиллес!
Машут фурии змиями.
Боги мчатся к небесам...
И карающий громами
Грозно смотрит на Пергам.