Страшное, темное время "ежовщины", ужас которого до конца не понять потомкам. Никогда не понять этой не минутной, а длящейся изо дня в день муки. Это даже не смерть близкого человека, не война, а странное, бесконечно тянущееся время неоправданной разлуки, незаслуженных мук и страха.
Анна Андреевна Ахматова — поэтесса, мать, женщина — переживала это время не со стороны. Она была одной из тех, кого разлучило суровое время, кто сутками стоял в тюремных очередях.
Показать бы тебе, насмешнице
И любимице всех друзей,
Царскосельской веселой грешнице,
Что случится с жизнью твоей —
Как трехсотая, с передачею,
Под Крестами будешь стоять
И своею слезою горячею
Новогодний лед прожигать.
Она смогла выразить в своих стихах чувства всех жертв того времени. Точнее будет сказать, что, как поэтесса, Ахматова не могла не выразить этих чувств. Сама она не верит себе, что можно так страдать:
Нет, это не я, это кто-то другой страдает.
Я бы так не могла...
В то, что творилось, нельзя поверить теперь. Постоянный страх от шагов на лестнице, стука в дверь, чьих-то и собственных слов, и почти несомненный — от звука подъезжающей военной машины (громыхание "черных марусь"). Как в нелепой ифе, где по воле рулетки падает выбор на следующую жертву, сотнями арестовывали и изводили в застенках людей.
И когда, обезумев от муки,
Шли уже осужденных полки,
И короткую песню разлуки
Паровозные пели гудки,
Звезды смерти стояли над нами,
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами черных марусь.
Эта поэзия не из мечты, не из юных переживаний о первой любви, не впечатления от красоты природы, — это крик матери, крик, "которым кричит стомильонный народ".
Хотелось бы всех поименно назвать,
Да отняли список, и негде узнать
Для них соткала я
Из бедных, у них же подслушанных слов.
От постоянного страдания люди переставали походить на себя. В основном в очередях, дожидаясь хоть какого-нибудь известия о своих мужьях и сыновьях или возможности передать все, что сумели собрать, не зная, попадет ли передача по адресу, стояли женщины. Давно забывшие о женских радостях, превратившиеся в одинокое ожидание существа жили одной только надеждой на встречу или хотя бы на весточку.
Приговор...
И сразу слезы хлынут,
Ото всех уже отделена,
Словно с болью жизнь из сердца вынут,
Словно грубо навзничь опрокинут,
Но идет... Шатается... Одна...
Анна Ахматова очень точно написала обо всем этом, стихи ее сотканы из слез всех ее "подруг двух осатанелых лет" Каждый стих поэмы "Реквием" — боль Само название поэмы уже говорит больше, чем множество горьких слов. И так каждое стихотворение "Реквиема" звучит стотысячным форте, криком одиночества и отчаяния. Внутреннее напряжение каждого стиха ранит, как обнаженное лезвие. Вообще, говоря об этой поэме, трудно цитировать фразы. В ней нет ни одной слабой строки. Каждая бьет, как плетью, впечатывает чувства каждым словом так, что на каждом прочитавшем эти слова навсегда оставляют невидимый след. Возможно, было бы лучше никогда не писать ей таких стихов, никогда не переживать то, что пережито, а находить вдохновение в радости и любви, как и назначено женщине. Но тем женщинам была уготована другая участь И Ахматова с точностью передала дух времени в своей поэме
А если когда-нибудь в этой стране
Воздвигнуть задумают памятник мне,
Согласье на это даю торжество,
Но только с условьем — не ставить его
Ни около моря, где я родилась:
Последняя с морем разорвана связь,
Ни в царском саду у заветного пня,
Где тень безутешная ищет меня,
А здесь, где стояла я триста часов
И где для меня не открыли засов.