Я хочу начать свое сочинение известными словами из « Золотого теленка» И. Ильфа и Е. Петрова: «Параллельно большому миру, в котором живут большие люди и большие вещи, существует маленький мир с маленькими людьми и маленькими вещами... В большом мире людьми двигает стремление облагодетельствовать человечество. Маленький мир далек от таких высоких материй. У его обитателей стремление одно — как-нибудь прожить, не испытывая чувства голода».
Страдания «маленького человека» — тема не новая в русской литературе. Она в полном объеме была представлена в гениальных творениях Гоголя, Достоевского, Чехова Рассказы Зощенко продолжают проблематику произведений о «маленьком человеке», берущую начало из гоголевской «Шинели». Однако это совершенно иной взгляд, иная трактовка старой темы в изменившихся условиях. Маленький, незаметный, привыкший изъясняться «большею частью предлогами, наречиями и, наконец, такими частицами, которые решительно не имеют никакого значения», гоголевский чиновник превращен в советского служащего, для которого выигрыш в лотерею становится пределом земных мечтаний, как в свое время новая шинель для Акакия Акакиевича Башмачкина.
Для того чтобы представить центрального героя рассказов Зощенко, необходимо «составить» его портрет из тех мелких черточек, которые рассеяны по отдельным рассказам. Большая тема у Зощенко раскрывается не в одном произведении, а во всем его творчестве, как бы по частям.
Читая рассказы Зощенко, мы познаем психологию человека, привыкшего к своему ничтожному положению в обществе, к тому, что его судьба — ничто по сравнению с любой инструкцией, приказом или параграфом. Когда к человеку перестают относиться как к мыслящей, оригинальной личности, он постепенно теряет чувство самоуважения. Отсюда его преклонение перед должностными лицами, подобострастное заискивание перед теми, от кого он зависит, неверие в бескорыстие ближнего и т. д.
Шофер Егоров из рассказа «Веселая игра» терпит унизительное обращение со стороны своего партнера по бильярду. В качестве штрафа за проигрыш тот предлагает отрезать ему усы. Егоров соглашается, и это кажется диким всем присутствующим. Выясняется, что характер взаимоотношений игроков «запрограммирован» уже их местом на служебно-иерархической лестнице. Показательно даже их обращение друг к другу: Егорова к партнеру — на «вы» и по имени-отчеству; егоровского партнера — исключительно на «ты» и по фамилии. Выигравший говорит: «Другой там заставляет шофера ждать на морозе три часа. А я к людям гуманно подхожу. Это шофер с нашего учреждения, и я его завсегда в тепло беру. Я к нему не свысока отношусь, а я с ним по-товарищески на бильярде играю. Учу его и маленько наказываю. И что теперь ко мне придираются — я просто не пойму».
Он и вправду не понимает, поскольку убежден в своем благородстве. Интересно, правда, представить его с кем-нибудь из вышестоящих начальников. А что же чувствует тот самый «маленький человек», в данном случае шофер Егоров? Что происходит в его душе? Переживает он или привык к подобного рода хамству, ставшему естественным в советских учреждениях? А может быть, радуется, что его не заставляют мерзнуть на улице и берут «в тепло»? Даже если так, все равно эта радость — трагедия. Трагедия человека, превратившегося в ничтожество из-за небрежного и оскорбительного отношения к нему окружающих.
Рассказ «История болезни» начинается так: «Откровенно говоря, я предпочитаю хворать дома. Конечно, слов нет,
Больного с диагнозом «брюшной тиф» привозят в больницу, и первое, что он видит в помещении для регистрации вновь поступающих, — огромный плакат на стене: «Выдача трупов от 3-х до 4-х».
Едва оправившись от шока, герой говорит фельдшеру, что «больным не доставляет интереса это читать». В ответ же он слышит: «Если... вы поправитесь, что вряд ли, тогда и критикуйте, а не то мы действительно от трех до четырех выдадим вас в виде того, что тут написано, вот тогда будете знать». Далее медсестра приводит его в ванную комнату и предлагает залезть в ванну, где уже купается какая-то старуха. Казалось бы, медсестра должна извиниться и отложить на время процедуру «купанья». Но она привыкла видеть перед собой не людей, а пациентов.
А с пациентами что церемониться? Она спокойно предлагает ел у залезть в ванну и не обращать на старуху внимания: «У нее высокая температура, и она ни на что не реагирует. Так что вы раздевайтесь без смущения».
На этом испытания больного не заканчиваются. Сначала ему выдается халат не по росту. Затем, через несколько дней, уже начав выздоравливать, он заболевает коклюшем. Все та же медсестра ему сообщает: «Наверно, вы подхватили заразу из соседнего флигеля. Там у нас детское отделение. И вы, наверно, неосторожно покушали из прибора, на котором ел коклюшный ребенок». Очень характерно: виноват не тот, кто отвечает за чистоту прибора, а тот, кто из нее «кушает».
Когда же герой окончательно поправляется, ему никак не удается вырваться из больничных стен, потому что его то забывают выписать, то «кто-то не пришел, и нельзя было отметить», то весь персонал занят организацией движения жен больных. Наконец, уже после того как больной все же покидает больницу, дома его ждет последнее испытание: жена рассказывает, как неделю назад она получила из больницы извещение (позже выяснилось, посланное по ошибке) с требованием: «По получении сего срочно явитесь за телом вашего мужа».
«В общем, — сообщает бывший пациент, — мне почему-то стало неприятно от этого происшествия, и я хотел побежать в больницу, чтоб с кем-нибудь там побраниться, но как вспомнил, что у них там бывает, так, знаете, и не пошел. И теперь хвораю дома.»
«История болезни» — один из тех рассказов Зощенко, в которых изображение грубости, крайнего неуважения к человеку, душевной черствости доведено до предела. Человек, выписываясь из больницы, радуется уже тому, что остался жив, и, вспоминая больничные условия, предпочитает «хворать дома». Знакомая ситуация?
Куда бы ни пришел «маленький человек», он везде чувствует себя униженным: в магазине, в поликлинике, в жилконторе. Потому что в нем видят кого угодно — покупателя, пациента, посетителя, но не человека. Что же ему остается? Смириться? Или возненавидеть всех и вся?
Горький писал, что страдание «для множества людей было и остается любимой их профессией. Никогда еще и ни у кого страдание не возбуждало чувства брезгливости. Страдание — позор мира, и надобно его ненавидеть для того, чтоб истребить». Зощенко ненавидел страдание. Он всеми силами старался высмеять его, чтобы помочь «маленьким людям» преодолеть свое рабское положение и почувствовать уважение к самим себе. И тогда — кто знает! — может быть, и другие увидят в них не «маленьких», а «больших» людей.