Жизнь Франца Кафки (1883 — 1924) сложилась до крайности неблагополучно. Он не обзавелся семьей и собственным домом, к чему страстно стремился. Терзаясь житейскими неурядицами, телесными недугами, но более всего — неизбывной духовной неудовлетворенностью, он рано умер. И первые десятилетия XX в. о Кафке знали немногие. О нем чувственно — а иногда и с восторгом — отзывались Герман Гессе, Стефан Цвейг, Альфред Дёблин. Но до широкого читателя его сочинения не доходили из-за их необычности, шокирующей новизны, кажущегося несоответствия духу времени. К тому же Кафка неохотно печатался, а если и печатался, то отрывочно, без широкого контекста, что затрудняло понимание им написанного. Систематическое освоение его творчества началось только после Второй мировой войны.
В его произведениях не справедливо видеть только воплощение тотального отчуждения человека от мира. Кафка знавал и проблески надежды. Высший и последний смысл своей жизни он видел в творчестве, а творчество рассматривал как приближение своего рода экзистенциальной истине, которую каждый, дабы по погибнуть, должен в муках рождать из самого себя, ибо «истина и есть сама жизнь». Его называли одним из трех «китов» культуры XX века наряду с Марселем Прустом и Джеймсом Джойсом. Отец Кафки, сын многодетного провинциального мясника, благодаря энергии и напористости выбился из самых низов.
Сам он говорил по-чешски но детей предпочитал воспитывать в немецкоязычной среде. Кафка тоже говорил и читал по-чешски, но думал и писал на языке который изучал в школе, гимназии и университете. Его отец был типичным домашним тираном, не считавшимся со личностями детей и ломавшим их волю (помимо Франца в семье еще три дочери — Элли, Валли и Оттла). Впечатлительный первенец особенно страдал от самодурства родителя, о чем можно прочитать в так и не отправленном «Письмек отцу» ( 1919). Полученные в семье душевные травмы стали потом одним из источников художественного творчества.
Лишенный отцовской поддержки и материнской ласки (мать все силы отдавала мужу), Кафка почти все время оставался на попечении няньки, кухарки, служанки, затем гувернантки. Он рос неприкаянным, запуганным. Он ждал, что провалится на родном экзамене, не выдержит испытания учебой — но каждый раз оказывался в числе лучших, скончил «Немецкий университет в Праге» и в 1906 г. Стал доктором права. Его ценили за добросовестность, справедливость и глубокие .знания. В быту, в общении с друзьями и коллегами Кафка был участлив, добр, внимателен, весел, необыкновенно смешлив. Писать он начал еще в гимназии. Он пытался выразить в слове нараставшие нем чувства душевной неустроенности, одиночества, страха перед бытием. Писал Кафка трудно, терзаясь невозможностью точно воплотить в слове свое состояние.
К тому же в его распоряжении был «бумажный немецкий язык», не впитанный с молоком матери, а выученный в школе, лишенный теплоты и доверительности живого диалекта». Трижды Кафка «был всего в двух-трех днях от женитьбы», но так и не решился вступить в брак, прежде всего из боязни, что семейная жизнь отвлечет от творческой работы. Позже, уже будучи тяжело больным (в 1917 г. у него был обнаружен туберкулез легких), Кафка испытал сильное и светлое чувство к чешской журналистке и переводчице Милене Есенской. Но и эта связь продлилась недолго.
Кафка завещал своему ближайшему другу М. Броду уничтожить все свои ненапечатанные при изведения и большинство из тех, что уже увидели свет. Брод, воли Кафки не исполнил, предоставив на суд читателей все им написанное. Для Кафки характерно почти нераздельное единство жизни и творчества. Жизнь Кафки, даже если он хотел отграничить ее от своих писательских проблем, незаметно переливалась в творчество. Писательство было для него «формой молитвы». Важнейшая примета творческой индивидуальности Кафки, тесно связанная с его мироощущением, — неистребимая склонность к незаконченности, фрагментарности. Дело тут, вероятно в характере «рудиментарной поэтики», категорически о
Человека судит не гражданский и не некий «высший» суд, а больная совесть, коренящаяся глубоко в подсознании. Героя «Приговора» молодого преуспевающего коммерсанта Георга Биндемана какая-то неведомая сила толкает на нелепое, неоправданное с обыденной точки зрения самоубийство. Георг порывает связь с жизнью, потому что перестает видеть в ней смысл. Он и к отцу приходит за наказанием, которое готов принять заранее, он жаждет этого наказания, тянется к нему с какой-то необъяснимой мазохистской страстью. Он, правда, не дал воли преследовавшему его отчаянию («я прожил жизнь, борясь с желанием покончить с ней»), но земная, эмпирическая жизнь его все-таки решительно не задалась, словно кто-то всесильный привел приговор в исполнение. «Превращение» (1912).
Образ человека-насекомого и раньше всплывал в его сочинениях, символизируя неприспособленность персонажа к жизни среди людей. В рассказе странным, невиданным ранее образом соединены пугающее, жуткое, и просто невозможное, недопустимое превращение Человека в насекомое и вполне реальные, воссозданные взаимоотношения, сложившиеся в семье, кот. некоторыми своими приметами (характер и поведение отца, матери, озабоченность будущим любимой сестры) напомнил семью Кафки. Убедившись, что случившееся с ним не кошмарный сон, а жуткая реальность, Грегор Замза вовсе не мучается, казалось бы, естественными вопросами: за что? почему именно я? какие силы стоят за всем эти есть ли выход назад, к человеческому обличью? Нет, он смиряется, воспринимает происшедшее с ним как должное. Автор внушает читателю мысль, что Грегор не прекрасный принц, злыми чарами загнанный в обличье мерзкого насекомого, а ничтожество, вполне заслужившее свою участь.
Сохранив способность видеть, думать и даже воспринимать прекрасное, Грегор-насекомое изо всех сил пытается найти общ язык с окружающими, с еще недавно близкими людьми, но глухи к его усилиям и откровенно радуются, когда он, наконец издыхает, и его иссохшее тело служанка веником выметает дома. Очутившись в шкуре, точнее в панцире, насекомого, кафковский герой лишний раз убеждается в жестокости людей, обуреваемых неодолимым инстинктом, кот. Шопенгауэр когда-то назвал «волей к жизни». Рассказ «В исправительной колонии» ОТКЛИК и ответ писателя на Первую мировую войну. Его рассказ поражает воображение — тупой покорностью жертв и непоколебимо доведенной до садизма уверенностью в своей правоте тех, кто творит суд и исполняет приговоры. Уверенность эта столь велика, что когда хитроумная машина казни дает сбой, обслуживающий ее офицер добровольно занимает место жертвы, ибо убежден: «Вина всегда несомненна. Она пишется острыми зубьями на окровавленном теле жертвы».
Герой «Замка» — человек без прошлого, он появляется как бы ниоткуда, совершает прыжок из небытия в жизнь, в мир, символизируемый Деревней с ее искушениями, ловушками и беспросветной нуждой, чтобы получить у таинственного графа разрешение на проживание. Но все его усилия тщетны: в художественном мире Кафки одиночество и неприкаянность непреодолимы в принципе. Тезис о свободе выбора для Кафки — пустой звук. Выбора нет, герой Кафки обречен нести в себе «громаду ужаса».