Муза (непременно с большой буквы!) часто появляется в лирике Ахматовой вместе с эпитетом «смуглая»:
Муза ушла по дороге Осенней, узкой, крутой, И были смуглые ноги Обрызганы крупной росой... («Муза ушла по дороге...»)
А недописанную мной страницу — Божественно спокойна и легка — Допишет Музы смуглая рука.
(« Уединение»)
Будучи по-пушкински смуглой, Муза нередко еще у Ахматовой и «весела» — тоже по-пушкински, если вспомнить знаменитую блоковскую фразу о «веселом имени Пушкина».
Со временем эта обычно полная жизнетворящих сил, душевно-радостная и открытая Муза ахматов-ских стихов разительно меняется:
Веселой Музы нрав не узнаю: Она глядит и слова не проронит...
(«Все отнято: и сила, и любовь...»)
Поэтесса явственно ощущала сдвиг и времени, и собственного мироощущения, но смысл самого движения, его внутренние силы и направление — все таилось в сфере неясных предчувствий. Художественное творчество ей казалось в этот период чуть ли не единственной незыблемой ценностью. И печ
Власть искусства в представлении Ахматовой обычно исцеляюща, она способна вывести человека из круга обступивших его мелких интересов и страстей, подавленности и уныния на высокие солнечные склоны прекрасной и мудрой жизни.
Так много камней брошено в меня, — Что ни один из них уже не страшен, И стройной башней стала западня, Высокою среди высоких башен...
(«Уединение»)
Образ искусства как некой высокой башни, поднимающей поэта над мирской суетой, и представление о священной его природе — воплощают мотив избранничества. Уединение, воспетое поэтессой, — это уход не столько от жизни вообще, сколько от легкого и праздного существования.
Ахматова была далека от понимания социальной природы искусства, но выражала в своем творчестве мысль о существовании моральных обязательств художника перед обществом:
Иди один и исцеляй слепых, Чтобы узнать в тяжелый час сомненья Учеников злорадное глумленье И равнодушие толпы. («Нам свежесть слов и чувства простоту...»)